Мой талисман

Когда поймёте, что всё, вы закончили. Ну, если вдруг что, – он блеснул очками, – можете и бежать. Удерживать никто не имеет права. И да: в принципе, вы не обязаны ничего объяснять. Ни вашему оппоненту, никому. Даже и нам. Вы поняли? Всё поняли?

Александр покивал.

Щелчок дверной ручки совпал с хриплым выдохом часовой стрелки.

У окна, положив ладони на широкий подоконник, спиной к двери стоял человек. Мужчина.

Уже хорошо, с облегчением подумал Александр. Минус слюни-сопли, весь этот адюльтеровый романтИк! – то есть, это всё, конечно, потом тоже будет, но уж, заполучив контракт, с этим мы справимся.

Нормально всё будет, это не самое сложное!

В следующий миг человек обернулся. Точно в старом кино: порывисто, картинно. Он впился взглядом в Александра, приподнял брови, потрясенно выдохнул:

– Брат Пушкин!..

И ринулся навстречу.

Неловко схватив Александра за руки, он на секунду притянул его к себе, крепко сжал в объятиях – и тут же отстранил, явно желая избегнуть неловкости. Держа его за плечи, он вглядывался изумлённо в его лицо, бормоча:

– Ты ли это?! Как же это… Надо же.

..

– Благословенный день, – изрек Александр, стараясь говорить с максимальной теплотой. Он не знал, как обращаться к собеседнику, и оттого действовал, как заранее договорился с собой: – Здравствуй, друг мой, – сказал он. – Друг бесценный...

– Да будет тебе!.. – собеседник смущённо рассмеялся – и опять вперил в него восторженный взгляд. – Но как же счастлив я!..

Тёмные, чуть вьющиеся волосы. Ясные серые глаза… Кто же это? – лихорадочно гадал Александр.

Пущин? Не похож. Дельвиг? Точно нет. Данзас! Кто их там ещё был-то? Кюхля. Рылеев. Вяземский. Жуковский… Он едва удерживался, чтобы не вырвать из рук собеседника ладони – и не схватиться ими за щёки: ему казалось, что так быстрее и надёжнее думается.

– Помилуй Бог, друже, ты ведь с дороги! – спохватился собеседник. – А ну, велю-ка я своим с трапезой поторопиться. Сейчас, – и он решительно шагнул к двери.

– Нет, нет, постой! – забормотал Александр, пытаясь удержать «друга» и наскоро втискиваясь между ним и выходом.

То-то будет дело, завалить собеседование в первую же минуту. – Успеется. Не шибко-то я голоден. Давай-ка лучше… вот! – Спасительный взгляд его упал на столик у дивана, над которым, точно припасённый для него неведомой силой, возвышался убедительный восклицательный знак тёмной бутылки, наполненной ещё более тёмной жидкостью. – Это же…

Друг обернулся, просиял и ринулся к столу.

– И впрямь! – воскликнул он.