Суперинтендант и его заботы

– Да это ж золотой запас семьи! Её можно выгодно продать… то есть, выдать замуж с большой пользой для клана. Говорите. Говорите, монсиньор, в чём проблема-то?»

- И в чём же проблема? – спросила она вслух, когда молчание стало давить.

Гвискарди вздохнул.

- Девочка вбила себе в голову, что она хочет идти на оперную сцену.

- Так что, у неё нет голоса?

- Есть! У Лауры дивное меццо-сопрано, за партию Розины она получила первую премию Наумбурговского конкурса.

- Прекрасно, я за Лауру очень рада. Тогда каков вопрос? Монсиньор, если вы не расскажете мне, в чём дело, я не смогу помочь!

Длинно вздохнув, Гвискарди выдавил:

- Она хочет петь здесь, в Венеции.

В театре «La Fenice».

- И что? Знаменитая сцена, множество великих опер здесь ставили, - госпожа Редфилд начала сердиться. – Хорошо, пойдём другим путём. Вы подумайте, монсиньор, и дайте мне знать. Если моя помощь всё ещё нужна – напишите на бумаге, в чём именно, и отправьте с курьером, адрес вам известен!

Она попыталась встать, но её остановил серьёзный голос Гвискарди:

- В театре что-то происходит, и мне это очень не нравится.

И не только мне. За последние полгода от выступлений в «Ла Фениче» отказались несколько исполнителей из первой десятки, в том числе великий Оттоленги. А его спектакли на этой сцене были запланированы ещё три года назад!

- И что, без объяснения причин отказались?

- Ну, нет, конечно! – усмехнулся монсиньор. – Кто ж захочет платить бешеную неустойку? Карл Оттоленги лёг на срочную операцию, Еве Ковальской запрещены путешествия и всяческие волнения в связи с беременностью… У всех исключительно серьёзные обстоятельства, никто не говорит вслух, что под сводами «Ла Фениче» неспокойно.

- А слухи ходят… - кивнула Лавиния. – Знакомо.

- Именно так. Поэтому я хотел попросить вас потратить пару дней и изучить этот вопрос. Если вы скажете, что можно не волноваться, Лаура начнёт репетировать партию Амнерис.

Тут госпожа Редфилд несколько напряглась.

- Пару дней? - она разумно не стала говорить, что у неё в запасе есть неделя.

- Вы считаете, я приду в зрительный зал и сразу увижу, что там не так? А если я скажу, что всё в порядке, а окажется, что чего-то мне не удалось увидеть?

- Никаких претензий! Ни в каком случае! – архиепископ замахал пухлыми ладошками. – Просто, если вы сочтёте, что опасности нет, это куда достовернее любых других свидетельств.

- Лесть, особенно грубая – лучший путь к сердцу любого разумного. Хорошо, я этим займусь.