Здесь, на знакомых тротуарах - 2

Смачно плюнул на добычу, сжал ту пальцами в ком – и, осклабившись, швырнул полученный снаряд в Ивана.

Проклятье!

Не в смысле «Как же все плохо!» – хотя да, плохо, конечно – а в самом что ни на есть прямом: раздумав фехтовать, коварный леший прибег к темной волшбе, наслав на юношу порчу!

Ну, то есть вознамерился наслать – в последний миг юноша исхитрился поймать проклятье на зачарованный клинок кладенца. Громыхнуло, словно дюжина громовых раскатов разом, явственно пахнуло озоном – и одновременно тухлятиной. Лезвие меча издало прощальный жалобный стон – но все же продержалось до тех пор, пока ядовитый ком порчи не развеялся на нем сизо-черным дымом.

А вот затем – и само истаяло, словно его и не бывало, оставив на память Ивану лишь абсолютно бесполезную рукоять с оплавленной крестообразной гардой. Да и кисть юноши, сжимавшая еще недавно грозное оружие, разом сделалась вялой: похоже, эхо темной волшбы все же дотянулось до героя, ослабив и тело, и дух.

А вот бородач со своим крепким посохом был уже рядом.

Но ни на защиту, ни на бегство ни сил, ни воли у Ивана уже не сыскалось – ясеневое навершие лениво, будто нехотя, тюкнуло его в висок, и юноша без чувств рухнул навзничь.

* * *

– Олух! – донеслось до толчком вернувшегося к Ивану слуха глухое ворчание. – Ротозей! Толоконный лоб! Дубина стоеросовая!

Герой открыл глаза: солнечная полянка исчезла – ничего удивительного, ведь она была всего лишь мороком, наведенным лешим «для пущего антуражу». Юноша лежал лицом вверх на мягком спортивном татами посреди оформленного в восточном стиле светлого зальчика – прекрасно ему знакомого, шел уже второй месяц, как Иван регулярно являлся сюда на изнурительные тренировки.

Инструктор Лукич – тот самый хмурый бородач, что вырубил юношу в поединке (пару секунд назад? Пару минут? Пару часов? Нет, ну это уже все-таки вряд ли…), нависал над Иваном с самым что ни на есть недовольным видом. Одет он сейчас был, разумеется, ни в какую не в липовую кору – в обычный спортивный костюм – и в руке держал вовсе не корявый посох – гладкий длинный шест, который называл коротким словом «бо».

«Это потому, что нерадивым ученикам он делает бо-бо!» – пояснил леший юноше еще на одном из первых занятий.

Ну да, истинная правда: гудящая после давешнего удара голова не даст соврать…

– Что я тебе толковал про отражение мечом низкоуровневой волшбы, бестолочь ты смертная?! – сварливо выдал Лукич, заметив, что поверженный герой вроде как начал приходить в себя.