О вреде пьянства

Ну и как такое прикажете понимать? Забыли разбодяжить? Где? Здесь, в «Клюковке», или на ликёро-водочном?

— А не помрём? — опасливо спрашивает Санёк (у него я, кстати, тоже сегодня был). — Вдруг метиловый…

— Помрём — ладно, — мрачно гудит Володька Кривомазов. — Вот как бы не ослепнуть…

Серёга вскакивает и устремляется к стойке.

— Девушки! А нельзя ещё по соточке того же самого?

А те, видать, почуяли что-то неладное, испугались.

— Нет! — говорят. — Нет! Эта последняя такая бутылка была…

— Ну так хоть покажите бутылку! Как выглядит?

— Нет-нет! Мы её уже вымыли и выкинули…

Ну выкинули, так выкинули.

Разочарованно допили мы неразведённый, взяли ещё по пятьдесят разведённого да и побрели по домам.

***

Поразительное место эта «Клюковка». Годы идут, а внутри всё как было, так и осталось. По-моему, даже столы ни разу не переставляли.

Сели мы с Володькой, разговорились. Рассказал я ему трогательную историю (тоже, естественно, кладбищенскую): возвращаюсь как-то по центральной аллее — и вдруг столбенею.

Из толпы надгробий смотрит на меня и улыбается с портрета широкая физия Никиты Лагудина. А я с ним за день перед тем встречался-здоровался. Дрогнувшей рукой достаю фляжечку (ту ещё, крохотную) — и столбенею вторично. Дата рождения на мраморе выбита, а даты смерти нет.

Заранее памятничком запасся, вы подумайте! И вошло у меня в привычку: как мимо иду, обязательно пальцем ему погрожу.

— Не наколешь, — говорю. — Коньяк — только усопшим.

Ну и догрозился. Смотрю однажды, а перед надгробием яма раскрыта и алым шёлком выстелена.

Плеснул ему… Заранее…

— Почему заранее?

— Ну так… Не схоронили же ещё…

— Да-а… — вздыхает похожий на небритого младенца Володька Кривомазов и разливает по очередной. — А вот со мной стряслось…

***

Что там с ним стряслось, я так и не узнал, ибо очутился вдруг на скамейке в углу моего двора. Сижу стискиваю пустую фляжку. Скосил глаз — Володька сидит рядом: локти в колени упёр, голову уронил, губу свесил. Причём не нижнюю губу, как обычно бывает, а верхнюю.

Никогда ничего подобного не видел.

Как мы оказались в моём дворе? Ума не приложу. Надо полагать, шли вместе, каждый тянул попутчика в свою сторону, и я, видать, превозмог.

Потом Володька куда-то делся. Ушёл наверное. То ли был, то ли не был.

А до подъезда до моего метров сто, не меньше. Попробовал встать — не встаётся. Упёрся ладонями в брусья — удалось.

Ох достались мне эти двести метров, давно так не бросало и не штормило.