О вреде пьянства

О вреде пьянства

Евгений Лукин

О вреде пьянства

Лет десять назад брал я с собой на кладбище маленькую фляжку. Поздороваешься с могилкой, плеснёшь коньячку в изголовье, ну и сам примешь глоточек. Помянул приятеля, помолчал, двинулся дальше — другого помянуть. И вполне хватало ста граммов на всех. Теперь не хватает. Столько ушло народу за десять лет — помыслить страшно.

Нынешняя моя фляжка вмещает уже двести пятьдесят миллилитров, и не коньяка — нормальной пролетарской водки. Дозы я уменьшил до минимума, но всё равно: выходишь с погоста, а походочка-то нетвёрдая.

Вот и тогда: миновал я кладбищенский шлагбаум, приостановился, прислушался к себе. Самочувствие, честно говоря, ни то ни сё. Неплохо бы ещё добавить.

Потом заметил, что неподалёку от меня стоит и пребывает в точно таком же раздумье некий тучный россиянин с лицом небритого младенца. Пригляделся я и узнал в нём Володьку Кривомазова, с которым мы, почитай, полгода уже как не видались, причём в руке его сияла весьма похожая металлическая фляжка, наверняка опустевшая, поскольку встряхивал он ею с весьма разочарованным видом. Что-то там, правда, плескалось на донышке. В точности как у меня.

Повернулись друг к другу одновременно.

— Всех обошёл? — ворчливо спросил я, не здороваясь.

Он кивнул:

— Всех…

— У Серёги был?

— Был…

— А у Валерки?

— У Марказинова, что ль?

— Ну да…

Володька вздохнул и спрятал фляжку.

— Знаешь что? — решительно сказал он. — А не завернуть ли нам с тобой по старой памяти в «Клюковку»?

***

Одно время собирались мы там довольно часто (пока было, конечно, кому собираться). «Клюковка» — забегаловка средней руки, расположена в квартале от кладбища, ну и как тут, возвращаясь, не завернуть?

Читая классиков девятнадцатого века, обнаруживаешь любопытную подробность: в те давние времена городские погосты отчасти заменяли собой парки. Там гуляли. Теперь эта добрая традиция забыта, зато возникла другая: побывать на могилке и не выпить — как-то, знаете, не в нашем обычае. Да и потом не пропадать же отмазке!

И насчёт старой памяти Володька прав. Чего-чего только в этой «Клюковке» ни приключалось! Сели однажды вчетвером, заказали по сто. Приносят. Делаю первый глоток — и шалею: вкус резкий, ледяной, на губах чуть ли не иней выступил.

— Братва! — потрясённо говорит Серёга (тот самый, у кого я нынче на могилке был). — Да это спирт!

Переглядываемся ошарашенно.