Мизгирь

– Иван Сергеевич! – Выкрикнул Тихон, едва завидев высокого поджарого мужчину, перекрикивающего звуки стройки, и стремительно направился в его сторону.

Названый оным мужчина осёкся, сощурился, приглядываясь к спешащего к нему мужику, потрясающему несколькими листовками, и закатил глаза.

– Я снова к вам!

– Тихон... – Иван Сергеевич приложил ладонь к сердцу и задолбанно-дружелюбно улыбнулся, – Как там-тя по батюшке... Сделай одолжение, идти-ка ты... в свой лес! У меня распоряжение. От вышестоящего, – прораб многозначительно поднял палец, другой рукой мягко отстраняя протягиваемые Тихоном бумаги.

– Между прочим, вскоре сюда и начальство пожалует. Что им твои бумажки? Ты хоть утрясись, – мужчина потряс невидимые бумажки перед собой, – вам компенсацию обещали? Всей деревней же переедете в новёхонькие квартиры. Да ни где-нибудь, а в столице! – прораб изобразил широкий жест рукой, – Вот могли бы вы подумать...

– Да на кой ляд мне ваши столицы! Тут мои деды и прадеды землю пахали! Тут земля заповедная! Да тут.

.. – перебил прораба Тихон, но запнулся. И про собранные подписи, и про заповедные места, и про историческую ценность он уже пытался донести не один раз, чтобы хоть как-то выиграть время до вынесения очередных решений. По кругу мотать одни и те же доводы не было никакого смысла.

– Ааа...! Вот у Вас, Тихон... – Иван Сергеевич разве что не щёлкнул по носу возмущённого мужика, – как там вас по батюшке, аргументов, то и нету! – прораб развёл руками, – Вот за что вы тут цепляетесь, а? Ни водопровода нормального, – он начал картинно загибать пальцы, – ни газ не подвести.

.. А так – дорога будет прямая и быстрая.

– И платная, небось, – буркнул Тихон.

– Тык деньги ж упло́чены, – прораб потёр подушечками пальцев одной руки, изображая «уплату», – Ваши деды и прадеды барину платили... эээ... барщину? Вот и здесь полагается... мзда за вложенный труд и средства... – Иван Сергеевич развёл руками так, будто бы разъяснил малому ребёнку очевидную вещь.

***

Паук с толстым, натянутым до полупрозрачности брюшком уже давно, ещё пока человек озирался в поисках другого человека, перекочевал из кармана на бетонные блоки.

Огляделся и сныкался в щель, потеряв из виду спорящих людей. Забился в норку. На его хитине тускло засветились красные полоски. Тельце всё продолжало медленно надуваться.

Его никто не заметил. А если и заметил, то не придал значения. Мало ли тут насекомых летает и ползает? Оводы и слепни доставляли куда больше неудобств.