Зов Ктулху

— Все, вопрос решен? Больше петь не будешь?

— Почему не буду? Буду, — удивился голос.

— С хренов ли? — симметрично удивился Джош.

— Система такая. Я сплю, и мой зов слаб, его слышат избранные, — невидимка возбуждался, говорил все быстрее, сбиваясь на речитатив с возвышенными подвываниями. Видимо, сказывался тысячелетний рефлекс. — Они приходят в ночи на болота, к капищу, приносят там кровавые жертвы, питающие мой дремлющий дух, и восклицают на мертвом языке, что древнее самого человечества. Зов избранных, постигших всю глубину запретных знаний, пробуждает меня ото сна, и тогда я наполняю ночи дремлющих безмолвным пением…

— Замкнутый цикл, — резюмировал Джош.

— Ты поешь во сне, они поют, ты просыпаешься и поешь громче. Просто, блин, конкурс талантов. А если они не будут вопить — ты тоже заткнешься?

— Ну, можно лет двадцать и подремать… — нерешительно протянул голос. — Все равно пользы от этих долбоклюев ноль целых, ноль десятых. Халтурщики рукожопые.

— Отлично. А где, говоришь, капище?

— Там, на болотах.

На северо-западе.

Джош распахнул окно трейлера. Пахнуло предутренней свежестью и терпким запахом скошенной травы. «Фхтаа-а-а-а-а-агн!,..» — истошно заголосили фальцетом откуда-то из мангровой чащи, немилосердно фальшивя.

— Ясно, — Джош почесал коротко стриженный затылок, посмотрел на часы. — До смены еще два часа. Дорогу покажешь?

Он расчехлил старое ружье, достал из ящика стола коробки с патронами. Поколебавшись, выбрал картечь-девятку, чтоб уж наверняка.

Тяжелый металл приятно холодил ладонь. Щурясь в тусклом свете ночника, Джош зарядил ружье и старательно набил патронами жесткий от времени охотничий пояс. Иногда он задумывался, но доносящийся с дуновением августовского ветра очередной пронзительный «нагл фхта-а-а-а-агн!» заставлял его ускорить движения. Через двадцать минут Джош распахнул дверь вагончика и вышел в летнюю ночь, густую и синюю, как черничный джем.

— Ктуу-у-у-улху фхта-а-а-агн, ай-я-яй! — заверещали в болотах с надрывом.

— Цыган ты понабирал, что ли? — удивленно оглянулся на темноту в трейлере Джош. Невидимка пристыженно молчал.

Занимающийся луизианский рассвет, бледный, как лицо покойника, разорвали хлопки выстрелов и вопли, перемежающиеся окриками: «Куда, мать твою! Стоять, Карузо хренов! Я вам покажу фольклор, утырки бездарные!».

На смену Джош опоздал.

***

Дремлет в темных водах океана великий город Р’льех. Безмолвие лежит на домах его и на улицах его.