Слепая жажда знаний

Когда я успел переодеться? Это тоже выпало из моей памяти, или это сделал Морган? Свободной рукой я нащупываю в кармане что-то цилиндрическое.

— Осторожнее, — снова говорит Морган. — Это яд. Для человека он будет лишь слегка едким, но вампира способен убить или покалечить навсегда.

— Ты дал мне оружие против вампиров, зная, что я тебя ненавижу?

— А ты меня ненавидишь?

Морган смеется и продолжает:

— Ты сам знаешь, что со мной тебе не тягаться. Но если Фишер найдет нас, ты можешь воспользоваться неожиданностью.

А что же в это время делает Фишер? Обнаружил ли он пропажу — или она, как теперь стало известно, — что же ожидает ее коллегу Моргана и меня, было ли это частью ее плана?

Фишер впервые поднимается из-за стола.

Она высокая, и неудивительно, что окружающие так легко принимают ее за мужчину. Женственности в ней осталось столько же, сколько и человечности.

Она подходит к окну, снимает очки и смотрит вдаль, на простирающийся до горизонта лес. Клиника находится в отдалении от города — чтобы ужасающие крики пациентов не мешали жителям спать по ночам.

Глаза вампира способны увидеть переливы отражений звезд в каждой снежинке, но доктор Фишер давно привыкла к этой картине. И ее внимание захватывает совершенно другое.

Две фигуры, движущиеся среди деревьев с нечеловеческой скоростью.

Фишер улыбается.

— Спасибо, Чарльз, — говорит она. — Спасибо.

А после открывает окно и прыгает вниз.

— Что ж, скоро ты вернешься к своей человеческой жизни, — говорит Морган, уворачиваясь от деревьев. — Может быть, станешь охотником на вампиров и снова придешь сюда за кем-нибудь из нас.

Могу я спросить: вспомнишь ли в своей человеческой жизни хоть что-то хорошее обо мне?

— Хорошее?.. — переспрашиваю я. — Что хорошее я могу помнить о ком-то вроде тебя?

— Я спас тебе жизнь! Хорошо, я спасаю тебе жизнь. Потому что ты этого хочешь. Я рискую ради этого собственной шкурой, потому что если Фишер найдет нас, а это очень вероятно, это значит…

Морган обрывает предложение, не закончив.

И спустя какое-то время я наконец спрашиваю то, что волновало меня с самого начала этой злосчастной ночи, когда сон и явь наконец разделились в моем разуме.

— Почему ты решил сделать меня подобным себе? Это… какой-то эксперимент Фишера? Вы делаете это со всеми пациентами?

— Ты умирал.

— Я и не жив сейчас!

— Хорошо. Ты сам попросил об этом. Ты сказал, что если у нас есть хоть какой-то… самый странный, даже противоестественный способ сохранить тебе жизнь — ты согласен на него.