Сказки о Бискайе

Напротив дивана на стене висела картина Франчески — алый размытый квадрат на желто-оранжевом фоне, прорезанном широкими черными полосами.  Марк полюбовался картиной. Да у этой девчонки талант! Возможно, она будет первая, и это произойдет довольно скоро. И тогда Марку наконец-то станет интересно.

Он так давно жил среди людей, что ему порой становилось ужасно скучно, и тогда он дергал пару растрепанных нитей возле прорех в реальности, чтобы немного растормошить события. Иногда такие нитки торчали из людей, и тогда Марк дергал за них — как сегодня с Ланой.

В случае с Ланой - ему вообще  нравилось считаться ее другом, потому что у нее всегда все было как бы под сомнением, полууверенно, то так, то эдак, гибко, как рябь от ветра на воде, и за этим было интересно наблюдать. Вот сегодня ему даже не пришлось дергать за ее расстройство, которое он видел, как толстую нить, вытягивающуюся от нее к миру, она сама вдруг рассказала про Тило, и толстое щупальце начало распадаться, усыпая столик и пол только Марку видимым пеплом.

И  на остальных улицах Бильбао он замечал шевеление, следы некоторого пробуждения, которых не было так давно, что он не решился бы сказать, сколько веков прошло.

«Скоро наступят интересные времена», - подумал Марк с удовольствием, снова посмотрев на картину Франчески. - «Очень интересные».

3. Bilbao, Casco Viejo, Calle Somera. Франческа.

 Франческа

В ее снах все время кто-то умирал. Так было с самого детства — то любимые игрушки падали с неправдоподобно высоких полок и противно, насмерть (она-то знала) разбивались, то что-нибудь происходило с одноклассниками, то с родителями или кем-нибудь из семьи — и все время разные сюжеты, ни один в точности не повторялся.

Наяву с ними всеми всегда все было в порядке, но кошмары были такие интенсивные, что маленькой Франческе это портило жизнь невероятно, она плохо спала и нередко просыпалась от собственного крика.

Родители, конечно, повели ее к психологу, и эти сеансы терапии Франни люто ненавидела — ей приходилось разговаривать о снах с незнакомым, подозрительно любопытным человеком, и рисовать какие-то дурацкие картинки, и проговаривать какие-то страшные вещи, и бесконечно говорить о чувствах и эмоциях.

Франческа сама не понимала, как из-за этой терапии не возненавидела рисовать. Рисование все так же оставалось ее любимым занятием, особенно в дождливые дни, когда нельзя было выйти поиграть на улицу.