Граф Солтикофф

Кира часто про неё вспоминала и собиралась навестить, да всё не складывалось никак.

— У меня бабушка с ней дружила, — ответила она Милке. — Но мне ничего особо не рассказывала. Я знаю, что у неё муж каким-то известным врачом был, но он сильно старше и давно умер. Кажется, ещё до войны…

— Дом-то лет десять назад построили, — подруга окинула взглядом фасад. — И уж точно после войны. Не думаю, что какой-то вдовушке, даже шибко знаменитого врача, квартиру бы тут дали…

— Сколько себя помню, она всегда тут жила…

— Кирюх, разуй глаза! Дом новый!

— Ну так ты идёшь? — Кира начинала злиться.

— Или вернёмся?

— Ладно! — решилась Милка. — Пошли!

Наталья Сергеевна встретила их в приподнятом настроении.

— Здравствуйте, барышни, здравствуйте! — по гостям она явно соскучилась. — У меня и кутья уж подоспела, и винегрет готов!

— Что подоспело? — удивилась Милка. — Кутья?

— Это каша такая рождественская, — пояснила Кира. — С мёдом и орешками.

— Ну ты скажешь, внученька! Каша! — Наталья Сергеевна неодобрительно покачала головой.

— Проходите же скорее, не стойте в дверях.

Здесь всё было по-прежнему, напоминая Кире о детстве: запахи, звуки, даже царапины на шкафах. Её словно бы швырнуло с тарзанки в холодную реку и теперь затягивало в пучину.

Ужинали в гостиной. Наталья Сергеевна зажгла свечи, заиграли тени на потолке, а Кира всё глубже и глубже погружалась в свои воспоминания.

Отчего-то на ум пришёл тот единственный в жизни случай, когда Наталья Сергеевна наорала на маленькую Киру и даже поставила в угол.

Девочке хотелось рисовать, а никого из взрослых в квартире не было. Среди книг и альбомов с фотокарточками она нашла какую-то старую папку и извела её содержимое на свои художества. Кира была привередой — всё, что она рисовала, ей не нравилось, и она разрывала рисунки в клочья.

Как она тогда рыдала! Не столько от обиды, сколько от стыда. Кира и сейчас не осмелилась бы спросить, что было в тех бумагах. То ли схемы какие-то, то ли рецепты медицинские… Хотелось надеяться, что ничего важного.

Кира ушла в себя, выпав тем самым из беседы. Зато Милка освоилась весьма быстро, особенно после того, как ей разрешили курить прямо в комнате. Она засыпала старушку вопросами, а та ей охотно отвечала.

— Ой! — восклицала подруга, перелистывая попавшийся под руку томик стихов. — Вы были знакомы с Ахматовой?!

— В юности, — отмахнулась Наталья Сергеевна. — Потом-то мы, почитай, не общались… Жалко её… рано ушла…

— Но тут такая надпись! — Милка не скрывала восторга.