Граф Солтикофф

— Как будто лучшей подруге!

К стыду своему, даже Кира не знала таких подробностей.

«Подумать только! Сама Ахматова! — вслед за Милкой восхищалась она. — А вот крестница из меня никудышняя…»

— Ой, а это что?! — продолжала Милка, кивая на перламутровое яйцо, стоявшее среди книг. — Фаберже?! Настоящее?!

— Не знаю, наверное, — старушка пожала плечами. — Это мне Майков подарил, когда мы женихались ещё… Тогда как раз война началась… Я совсем молоденькой была… даже моложе вас… на курсы сестёр милосердия записалась… А он там лекции читал…

— Война? — удивилась Милка, видимо, что-то не сходилось в её подсчётах.

— Какая война?

— Германская, — ответила Наталья Сергеевна.

— Первая мировая, — добавила Кира для ясности.

Яйцо Фаберже Кира помнила хорошо. В детстве она частенько играла с ним, воображая, что там внутри не что-нибудь, а кощеева смерть. Прятала его в самых неожиданных местах, за что частенько получала нагоняй от бабушки. А Наталья Сергеевна только улыбалась — дескать, пускай дитятко тешится, в этом-то чего плохого?

Катится по полу яйцо с кощеевой смертью — под книжный шкаф, туда, где никто его не найдёт.

Пахнет ванилью, корицей, патокой, пчелиным воском. Сейчас, как и тогда, постукивают ходики на стене, отсчитывая неповоротливые мгновения и стремительно пролетающие годы…

— Ну что, милые барышни, — Наталья Сергеевна перешла к делу. — Сочельник давно начался. С кого начнём?

— А вы с нас много за гадание возьмёте? — смущённо спросила Милка. — Пяти рублей хватит?

— Ничего я с вас не возьму, — проворчала старушка.

— Сколько бы я ни взяла, а грехи у Господа на это не выкупишь. И даже на яйцо Фаберже не хватит.

— Ну тогда…

Милка замолчала. Она эту кашу заварила, мечтала, чтобы ей погадали, а теперь, кажется, испугалась.

— Ну тогда пускай Кира первая, — краснея вымолвила она.

Кира прекрасно понимала подругу. Было в Наталье Сергеевне, милой интеллигентной старушке, что-то такое, что заставляло бояться ее по-настоящему, — тем суеверным страхом, с которым обходят стороною цыганок и чёрных кошек.

В детстве Кира и вовсе считала Наталью Сергеевну колдуньей, только доброй. Однако с колдуньями всё не просто, кому-то они добрые, а кому-то — совсем наоборот.

— Ой! — воскликнула Кира. — Вообще-то я и не собиралась…

Однако упрямиться она не стала — первая, значит, первая, раз Милке так спокойнее.

Быстренько прибрались на столе, Наталья Сергеевна принесла свою старую колоду Таро.