Рыцарь и пирог

Правда, когда все уже хорошенько выпили и неумело погоняли шары, выяснилось, что «дальний» родственник — очень даже отец. И на самом деле он желает, чтобы блудный сын перестал валять дурака, вернулся в Альгемайн и в свой черёд взял ответственность за все немалые семейные владения.

Грик в ответ достал флейту и начал играть что-то едкое, издевательское, бунтарское. Его почтенный родитель разразился экспрессивной, а может, и откровенно бранной тирадой на родном языке, потом схватил фужер из дорогого малозатамского хрусталя и швырнул в стену.

Досматривать семейную драму Джоццо не стал, малодушно сбежав в уборную, а оттуда домой. Тоже в чём-то выбор, если верить Рыцарю. И у него, и у Грика.

Наверху скрипнула ставня. Конечно, никто из местных не упустил шанса поприсутствовать на представлении. Бесплатно, безопасно, есть о чём посплетничать ближайшую неделю; оптимальный вариант. Джоццо поморщился. А вот Рыцарь даже глазом не моргнул.

— Я благодарен, — вместо этого произнес он. — Последнее время я много размышлял о том, что люди разучились делать правильный выбор в правильный момент.

Ты показал мне, что я ошибаюсь. Это ценный урок.

Воздух застрял в горле Джоццо. Он закашлялся, выпучив глаза, и срочно отвернулся, чтобы не позориться. Благодарность Рыцаря! Ну дела!

— Так-то я особо и не сделал ничего, — удалось прохрипеть, когда кашель почти прошел. — Вы же их сами раскидали. А я только лютню разбил…

— Порой само намерение ценнее, чем деяние, — словно процитировал Рыцарь, наклоняясь и поднимая чехол с обломками инструмента.

Внутри печально скрипнуло. Джоццо невольно вздохнул.

 — А ты молодец, — неожиданно улыбнулся собеседник. Это было ещё внезапнее, чем слова благодарности, но тут Джоццо успел среагировать. Или наоборот, не успел. — Я хочу сделать тебе небольшой подарок. Он не настолько ценен, как твой, но всё же прошу его принять.

— Э-э-э, — покраснел парень. — Слушайте, ну я не знаю. Может, без подарков? Правда, я же не для этого…

— Да, ты не для этого, — снова улыбнулся Рыцарь.

Джоццо показалось, что по стенам близко стоящих домов словно пробежали солнечные зайчики, а в переулке стало явственно светлее, хотя солнце уже успело окончательно упасть за крыши.

— Ты делаешь то, что делаешь. А я делаю то, что должен. Сейчас мой долг обязывает меня предложить тебе выбор. Скажи, Джоццо Виччио: ты хочешь жить вечно?

Вот теперь воздух не просто застрял: он заледенел в трахее, сковал легкие, мёрзлой глыбой упал в желудок.