Дом у перекрёстка

В такие вечера Петров подсаживался к печи, отворял дверцу и на каждый дружный крик и звон бокалов, чокался с её фаянсовым фасадом.

«Печные» праздники Петров отмечал тихо — не хотел попасть в дурку. Тем не менее, соседи подозрительно и осуждающе зыркали на него. Петров же, по-барски кутаясь в вытертый полосатый халат, отвечал надменно вздёрнутым небритым подбородком и небрежно брошенным подслушанным в печи: "Тут ля ви э ля лют!«[1]

В один из зимних вечеров, в печи опять гуляли. Услышав гул голосов из-за чугунной дверцы, Петров довольно крякнул, вытряхнул в ладонь из погнутого подстаканника гранёный стакан, протёр его от высохших чаинок, и аккуратно водрузил на столешницу.

Пошарив по закромам, достал заначенную чекушку, и открыл пошире дверцу голландки. В печи задушевно пели. Шёл второй час ночи. Петров чокался с печью, а за стеной уже просыпались Мухины.

Мухины романсов не любили, собственно, как и Петрова, потому как, если бы Петров съехал в дом для умалишённых, чему они были готовы всячески поспособствовать, комната его перекочевала бы к ним.

Но Петров наотрез отказывался переселяться, раз за разом, стойко отстаивая в словесных баталиях, своё гражданское право на жилплощадь и мотивируя отказ крепким словцом и душевным здоровьем.

Окончание романса поглотил грохот пробок, вырвавшихся из бутылок игристого и радостные возгласы. Мадам Мухина вытолкала своего благоверного «сюсика» с супружеского ложа, и оба они направились колотить в дверь соседа-алкоголика. Около пяти минут они ломились к Петрову с требованием, литературно выражаясь, прекратить шумное застолье и неуёмное веселье, и немедля выпроводить друзей-алкашей.

Петров, не открывая двери, используя развороченную замочную скважину в двери как рупор, высокохудожественно и с чёткими инструкциями, объяснял соседям, куда им всенепременнейше, и тот же час, следует отправиться всею своею семьёю, включая ближайших родственников и домашних животных, дабы более не отрывать его, Петрова, от важнейших философских изысканий о смысле бытия.

Мало того, сам, в ответ требовал от соседей, немедля прекратить ночной дебош под его дверьми, в противном случае он будет вынужден писать жалобу в вышестоящие органы. В какие именно органы Петров собирался писать жалобу, он не уточнял, но такое заявление из осаждённой крепости, лишь подливало масла в огонь и мадам Мухина уже вызывала наряд полиции.

Почуяв фееричное продолжение скандала, из квартиры за номером восемь появилась мадам Галушко.