Океан уходит, океан приходит

А затем, насладившись вытянувшимися рожами приставал и произведенным эффектом, компания ускоряла шаг.

Родом Эсси был из Вирров, далекого закрытого города на севере, где жили последние потомки королей и графов, жили уединенно, по-прежнему следуя древним традициям, давая своим детям длинные старомодные имена. От Вирров у Эсси остался легкий акцент с плавными «культурненькими» интонациями. Вот только слова, которые обычно извергались из его рта, привели бы в ужас и представителей куда менее уважаемых и почтенных семей. Слова и дым от крепких сигарет, которыми он дымил, точно паровоз.

 

Вспоминать о своем происхождении Эсси очень не любил, каждый раз недовольно морщился и менял тему разговора. Еще больше он не любил свое полное, настоящее имя. Стоило ему вспомнить о своем детстве, как настроение у него резко портилось, и поэтому друзья старались лишний раз ничего не спрашивать.

Они знали только, что в семнадцать лет Эсси покинул родной дом, уехав в столицу. Расставание с семьей вряд ли прошло мирно − про твердолобую консервативность жителей Вирр были наслышаны все.

Годы, проведенные в столице, Эсси называл не иначе как «чистым безумием», всегда прибавляя пару словечек покрепче. Про этот свой период жизни он рассказывал охотнее, но и там далеко не все приключения его заканчивались хорошо.

Поначалу Налия, Кимми и Братишка даже не были уверены, какого же их друг пола. Хоть и следовали неписаной заповеди всех неформалов: «если сомневаешься, значит, парень».

Как бы то ни было, они были рады, что Эсси теперь с ними.

А голос, которым Эсси пел свои песни и песни старых, почти былинных рок-групп, был то хриплым и надрывным, то внезапно раскрывался в чистом теноре. Таком, что выжимает слезу из самого распоследнего чурбана. При этом петь он всегда старался вполголоса, неохотно соглашался выступать на публику, хотя внимание к своей персоне любил, это было очевидно.

Были у него и собственные песни:

«У всех в голове есть мир уникальный,

Где мы рай себе строим — такой вот порок.

Но там у меня — гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

В зеленом лесу играют дриады,

Я смеюсь вместе с ними, но в горле комок,

Ведь повсюду со мной гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Чудесно! Я пью из реки хмельной пиво,

Ступнями увязнув в мягкий песок,

А рядом опять гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Положив мне башку на колени,

Ящер мурчит, как домашний зверек,

И они снова здесь — гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.