Муравейник

Муравейник

Ворон Ольга

Глава 1. Муравейник

Тяжёлые капли падали с листьев и разбивались в брызги об оранжевую ткань детской курточки. Замызганная, грязная, с налипшими ошмётками прошлогодними листьями, она всё равно оставалась яркой и хорошо заметной, даже среди набрякшей тьмой и холодом громады орешника.

Артём подцепил рацию с жилетки, нажал тангету и выдохнул в эфир:

- База, это лиса восемь-девять. Лиса восемь-девять. У нас муравейник. Повторяю - му-ра-вей-ник. Как поняли.

Приём.

Эфир в ответ шипел, трещал, исходил помехами, словно закатывал истерику, которую Артём не мог позволить себе.

- Лиса восемь-девять. У нас муравейник… - повторил Артём и выдохнул бессильно: - Да что б тебя!

Командный пункт не услышал. Зато услышали те, кто шёл параллельными курсами рядом. Услышали и поняли сразу, нутряным знанием - поиск закончен. И вместо того, чтобы, как положено по протоколу, дождаться команды руководителя, сорвались со своих мест, оставив шеренгу идти дальше…

Ксюшка, идущая слева, сошла со своей линии движения и теперь подходила к нему.

А с другой стороны торопился Игнат с позывным «Леший». Его, в отличии от девушки, слышно не было - привычный к лесу здоровый мужик двигался тише мыши, - но шипящая рация его выдавала. Хороший переносной агрегат, плюющий на все законы физики и творящий магию воздуха, доставая, как фокусник, радиоволны из любой чёрной дыры. А при необходимости туда их засовывающий.

Коллеги по поиску неотвратимо приближались и ничего не оставалось, как закурить.

Артём нервно передёрнул плечами и сунул в губы сигарету, которую сберегал последние два часа. Когда уже стало ясно, что поиск нужно продолжать, а новых добровольцев в эту паскудную погоду прочёсывать лес нет и не будет, когда стало понятно, что “поставлены когда-то, а смена не пришла”, что на исходе силы и выдержка, тогда последняя сигарета была забэкаплена на этот самый - сволочной - случай.

Теперь - можно.

Он бестрепетно сел на поваленное мокрое бревно - штаны всё равно уже были насквозь промокшими, а тело и задубевшим и привыкшим к этому, одеревенелому, состоянию. Сел, стиснул холодные ладони меж колен, нахохлился и задымил. Рация шипела и плевалась на неизвестном матерном языке радио-чертей, но это уже стало таким привычным фоном за последние полчаса. Глушь. Тишь. Дрожь. «Муравейник».