Шатун

Полицейские, надо признать, старались по мере сил, опросили всех свидетелей, собрали улики, но толку было мало. Наш человек в Управлении сообщил в контору, и тогда шеф послал меня – мол, дельце как раз для начинающего специалиста…

Несколько дней я рыскал по кругу: Управление – морг – школа №40 – психлечебница – опять Управление, – пока наш человек не сжалился и не отдал одно вещественное доказательство, обнаруженное в том подвале, где прикончили Малаеву. За определенное вознаграждение, понятно, отдал…

Это был обыкновенный дневник – в смысле, не школьный, а такой, жизненный.

Автор – некий Владимир Викторович Смолич, пятнадцати лет от роду, ученик той самой Малаевой. Он пропал без вести в ночь, когда убили училку.

Собственно, все происшедшее в той или иной мере крутилось вокруг этого пацана. Естественно, полицейские стали рыть в его направлении, но вот загвоздка: Смолич пропал без вести, и никаких ниточек-зацепок.

Самое интересное, что в дневнике Смолич давал подробное разъяснение всей этой чертовщине, однако никому и в голову не пришло использовать это разъяснение в качестве рабочей гипотезы.

Слишком там было много мистики. Официально было решено, что убийства и исчезновения – дело рук одной печально известной радикально-экстремистской группы, которая похищала детей для того, чтобы продавать их в рабство на Ближний Восток. Чушь, конечно, но пресса и общественность требовали объяснений, а ничего лучше у нас не было; не открывать же содержимое дневника!

Но то, что не годилось для ментов, прессы и общественности, вполне годилось для нашей конторы.

Правда, даже приняв всё изложенное в дневнике к сведению, я добился слишком малого…

Я видел фото этого парня: самый обыкновенный подросток, светловолосый, голубоглазый, довольно высокий для своего возраста, подбородок узковат, на щеке шрам. Взгляд у него робкий, мягкий и слегка настороженный. В общем, ничего примечательного.

Итак, привожу здесь несколько последних записей Владимира Смолича. Грамматические, стилистические и прочие ошибки я по мере своих скромных сил исправил.

Понедельник, 6 апреля 2015 г.

Последнее время совсем хреново. Если бы не дневник, крыша бы уже съехала к черту. А так, когда пишешь, на душе легчает. Как раньше говорили: выплескиваешь эмоции на бумагу.

Сейчас сижу в своей комнате и притворяюсь, что умер, лишь бы Илья не докопался.