Ведьмачья ночь

Не то каменная коммуналка для ненормальных магов и прочих любителей нестандартного выпендрежа (в каковой, правда, сама Орри никогда не жила, но хорошо представляла по рассказам прабабки, сосланной в n-цать лохматом году в окаянную Сибирь за первый в истории Советов развод, невзирая на декларируемую свободу личности), не то громадный сумасшедший дом, только без врачей и надзирателей, зато с решетками, амбразурами и подъемным мостом, а то и вовсе – место, где теряет значение и время, в которое ты живешь, и твои отношения со всем остальным миром, что вне Замка, и единственное, что имеет значение – это ты сам.

Орри еще и сама не знала, приняло ли ее это абсолютно самостоятельное место: жила-то она за стенами… а тут еще одного принесла нелегкая…

Орри поглядела на часы, висевшие на дверце буфета, на циферблате которых четко обозначилось время бежать (уже бежать!) в Замок. Еще немного – и госпожа Рантаар опять заставит непутевую ученицу писать тысячу раз «Я больше никогда не буду опаздывать» на речном песке, вслух затверживая формулы каких-нибудь очередных заумных заклятий, откапывать в замковой библиотеке и сочинять самостоятельно которые Францеска была большая мастерица.

- Пошли… горюшко серое, - бросила Орри, исчезая в комнате за книгами, - Я тебя в Замок отведу… и в Замке пристрою к кому надо. Все равно коменданту докладываться.

Сдав несчастного волчонка с рук на руки начальнику замкового гарнизона (как раз окончившего первую часть строевых учений у алебардистов), и строго-настрого наказав ему не выходить из приемной коменданта, который, собственно, и должен был заниматься оформлением вновь прибывших, до прихода самой ведьмы, либо старших по званию, Орри побежала на занятия, оставив Мартина объясняться с суровым седовласым воином о цели и путях прихода-приезда в Замок.

Искренне ему посочувствовав («Говорите, прибыли на мотоцикле? А где он сейчас? А, у дома этой девушки? А почему вы не на нем? Ах, заклятие наложили? А почему она его не сняла? У нее спросить? А почему не у вас?» и так далее, и тому подобное. Более дотошного коменданта, чем Михаил Чернобров, прозванного Шатуном за совершенно необычайную худобу при размахе плеч в косую сажень, не сыскать было ни в одном Замке.