Копарь. Отголоски прошлого

Оптические опыты показали, что её присутствие меняет закон преломления лучей и может воздействовать на спектр, меняя его цвета местами. Это то, что пока получилось выяснить. По расшифровке надписей информации мало. Лингвисты разводят руками, предполагая, что это, возможно, этрусские письмена, но это нам тоже ничего не даёт. Расшифровывать их ещё никто в мире не научился.

Седовласый начальник понимающе кивнул головой.

— Но самое главное, не удалось пока выяснить, почему не запускается вновь эффект показа или перемещения в прошлое.

И как он, вообще, мог запускаться. От чего этот феномен может зависеть. А он, я чувствую, должен рано или поздно заработать снова.

Владимир Семёнович в задумчивости жевал язык и выжидающе смотрел на начальника отдела паранормальных исследований. Цыганова тоже молчала, не зная, как лучше озвучить свои мысли.

— Ну, говори уже, чего ты от меня хочешь, — наконец выдавил из себя руководитель.

Светлана глубоко вздохнула, мотнула длинными светлыми волосами и решилась.

— Может быть, есть какой-нибудь законный способ не возвращать монету хозяину?

Владимир Семёнович, человек старой советской закалки, чуть ухмыльнулся.

— Светлана Александровна, вы же понимаете, по идее, мы можем всё! Но всегда есть несколько но!

Цыганова несколько смущённо, однако с искоркой в глазах покачала головой.

— А что если её как археологическую ценность обозначить, которая непременно должна быть в руках государства, например, — продолжила она, улыбаясь и наталкивая руководителя на нужный ей вариант развития ситуации.

— Или институту её выкупить, в конце концов. А?

Хозяин кабинета нервно заелозил на кресле.

— Светлана Александровна, мы же с вами взрослые люди, вы сами всё прекрасно понимаете. Экспроприировать монету на законных основаниях с помощью наших кураторов мы можем всегда. Но это, по меньшей мере, не этично. Староглядов является товарищем Пересвета. Это ударит как минимум по нему, а как максимум — по секретности и авторитету института.

Сейчас же тьма всяких блогеров, инстаграмщиков и прочих подобных индивидуумов. Растрезвонят по разным соцсетям о нас, чем мы занимаемся и как работаем с обычными простыми людьми. Наши кураторы потом устанут интернет подчищать и с блогерами разъяснительную работу проводить. Мне «нагоняй» приличный устроят, я вам, соответственно. Оно нам надо? А если по поводу выкупа, то институт всё-таки не настолько богат, чтобы разбрасываться громадными суммами.