Серая шкурка

И что тогда? Я правда умру или опять провалю испытание?

Впереди зажегся светляк выхода. Он напомнил мне тот, что горел наверху, когда я сидела у стены, мечтая, чтобы Гора допустила меня к испытанию. Криво усмехнувшись, я вытерла со лба пот и двинулась быстрее. Ползти внутри дуба мне уже осточертело, но вот чего я не ожидала, так это того, что выбравшись на свет, я окажусь в заснеженном лесу с ружьем на плече.

Все ближе и ближе звучал лай собак, трещали ветки, не выдерживая натиска обезумевшего от страха зверя.

Вдали грохнул выстрел, потом второй.

Я стояла на поляне, на ветру трепетали красные флажки, их движение заворожило меня, пробудило в душе дрожь, и я пропустила момент, когда из-за деревьев выскочила волчица. Она заметалась – алая ткань пугала ее, – а потом увидела меня. На короткий миг наши глаза встретились, и я поняла, что не смогу.

Не смогу убить варварски загнанного, испуганного лаем, выстрелами, флагами зверя.

Волчица отвернулась и нырнула под веревку, натянутую между деревьями.

Стих лай, замер ветер.

– Эх ты! – голос старика разбил тишину. – Чего не стреляла-то?

Я стянула с плеча ружье, взглянула на приклад и разжала пальцы. Оружие упало в снег.

– Травля… Это подло.

– Хм! – он прищурился. – Нравишься ты мне! Давай попробуем еще раз!

***

И я снова стояла в лесу, но на этот раз не было ни лая собак, ни грохота выстрелов, ни треска ломающихся веток, лишь звенела морозная тишина. С поляны исчезли красные полотнища, между стволов больше не было веревок, снег лежал нетронутый.

И я помнила, как оказалась на этой поляне. В первый раз, в интернате, я будто была другим человеком; во второй раз, в степи, я вспоминала все постепенно – и кто я, и зачем я здесь… А теперь я будто бы помнила все, но что-то казалось странным, настойчиво и тревожно скреблось в самом уголке сознания, а что – я не понимала.

Пошел снег. Он тихонько шелестел среди пушистых сосновых ветвей, среди березовых кос, до сих пор увешанных буро-желтыми сережками. Падал на сероватый плотный наст, возвращая ему свежесть и чистоту.

Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, мир сразу же обрел глубину, которой мешало зрение – запахи раздробились, усилились; звуков стало больше – теперь я слышала далекий выстук дятла, сорочью ссору где-то за опушками и зарослями… и как ломается корка снега под тяжелыми лапами. Спокойствие, едва окутавшее меня, разлетелось клочьями – где-то рядом шел зверь, хищник. А если он учует меня? Я замерла, вслушиваясь.