Серая шкурка

Этим магическая школа ничем не отличалась от обычной, какой-нибудь средней муниципальной номер шестьдесят три города… да, любого города на самом-то деле! Здесь так же шуршали листочками, ерзали на стульях, шепотом переговаривались… и отпускали ядовитые комментарии, от которых хотелось провалиться под землю:

– Запомни-запомни, – Ивар сидел за второй партой, чуть откинувшись на спинку стула, и в упор смотрел на меня, замершую у доски, – посмотрим, как яростно ты будешь колотить лапками на практике по превращениям! – его глаза насмешливо сверкнули хищно-желтым, и я потупилась.

Ивара считали лучшим учеником среди всех третьекурсников, и не зря. Он с первого года обучения обходился без амулета, сдерживающего спонтанные превращения. На втором – в пятнадцать лет! – научился превращаться в одежде. На третьем получил вторую ипостась. Похвастаться таким комбо могли очень немногие, Ивар был первым лет эдак за сто...

Я же прошла экзамен на контроль в конце второго курса, с одеждой до сих пор возникали сложности, а ипостась… Не каждому оборотню вообще могло повезти на дополнительное обличье.

Наставник считал, что мне – повезло, но, глядя на стену, соглашаться с ним не хотелось. «Ты уже была здесь, ты уже переступала порог, – убеждала я себя, – если получилось один раз, то получится и второй!» Мысли бегали по кругу, Гора оставалась равнодушна, ноги затекли и замерзли от долгого сидения без движения. Тогда я встала, размялась и вновь посмотрела назад. Отступиться всегда проще, проще смириться с тем, что имеешь и не мечтать о большем, но я не хотела быть… хуже Ивара?

– Ты завидуешь ему, – сказала мне Олеся, моя подруга-белочка.

Мы разговаривали, сидя на лавке в школьном дворе. Вид с нее открывался захватывающий – горный зубец, на пике которого поблескивал снег, а чуть ниже ползло облако, оставляя серые клочья. Они вихрились, таяли, сплетались, и за этим не надоедало наблюдать.

– Я ненавижу его.

И это было правдой. Я ненавидела его уверенность, его пшенично-золотые волосы, его синие глаза, которые с такой легкостью становились янтарными, волчьими.

Я ненавидела, что в школу к нему запросто мог приехать старший брат, а с почтой привозили не только письма, но и гостинцы от родителей, бабушки и дедушки. Я ненавидела, что на каникулы он уезжал домой, а я – нет. Я ненавидела его и хотела доказать, что ничуть не хуже. Что не нужен мне ни дом, ни родители, коль их и так нет.