Серая шкурка

Я едва не задохнулась, посмотрев ему в глаза, и неожиданно вспомнила… все.

Как спускалась по длинному коридору, как смотрела в пустую стену, сидя среди холодного камня, как задремала и как проснулась, потому что век коснулся изумрудный свет, вспыхнувший по контуру прохода. Он был точно таким, каким я его запомнила: с орнаментом, в котором сплетались птицы и звери, но в этот раз он дышал не тьмой, а светом. И я шагнула в этот свет, даже не задумываясь.

– У меня получилось! – ликование сорвалось с губ радостным вскриком, и старик передо мной засмеялся.

– Садись уже, – он похлопал по бревну, но я села прямо в песок. – И не то, чтобы получилось, хотя в этот раз ты зашла дальше.

– Я не помню прошлое испытание…

– Зато я помню, – старик кинул на меня лукавый взгляд и снова помешал палочкой в котелке. Отвар в нем остывал и исходил пахнущим малиной и мятой паром. – Металась по берегу, как заяц в половодье, а в реку так и не смогла войти – зачем, если ничто не гонит, верно?

Я промолчала, потому что его слова звучали правдиво.

Если мной правил заяц, пусть я и была в человеческой ипостаси, то вполне вероятно, что заходить в воду без надобности ему не хотелось. Вот значит, где я остановилась в прошлый раз – даже порог не миновала.

– Ну чего ты губы-то кусаешь? – засмеялся старик. – Не ты первая, не ты последняя, кто не справился, важнее – что не отступилась.

Я кивнула и посмотрела в пламя. Оно трепетало, танцевало, бросало в небо искорки и завораживало. Мне казалось, что в нем проступают силуэты не то людей, не то зверей: волков, медведей, оленей, а еще – птиц.

Хищных, легкокрылых. Треск поленьев чудился песней, и язычки огня вытягивались, покачиваясь, становились выше и шире, заслоняя мир.

– Рано еще, – бросил старик, и наваждение схлынуло, я резко вдохнула и едва не закашлялась.

– Что это было?

– А не все ли равно, коль срок не пришел? – увильнул от ответа дед. – На лучше, выпей на дорожку.

Откуда он достал выдолбненную из дерева кружку, я не увидела, но зачерпнул из котелка, а потом протянул мне.

Нахмурившись, я взяла ее, ладонями ощутила теплое шероховатое дерево едва-едва пахнущее березовой сладостью. Конечно, куда сильнее были ароматы мяты и малины – одинокий резной листочек как раз крутился на поверхности отвара, цвет которого никак не получалось разобрать.

– Да пей ты уже! – голос старика все еще оставался дружелюбным, но я расслышала в нем отдаленные перекаты грома.