Серая шкурка

Меня там ждали! Я чувствовала это так же ясно, как прохладные касания ветра на пылающем лице! Но как же перебраться туда? Я бестолково заметалась по берегу, подобная кошке или зайцу, не готовая намочить ноги. Конечно, никакой лодки или плота рядом не оказалось; костер манил меня словно огонек свечи мотылька, но стоило воде коснуться босых стоп, как на меня накатывал страх. И неожиданно я… разозлилась. Злость распустилась в груди словно астра, с лепестками алыми и острыми. Она разорвала липкую пленку животного страха, коконом окутывающую меня, и я вбежала в воду, а потом оттолкнулась ото дна и поплыла.

Вода в реке оказалась такой же теплой, как и песок, она ласкала кожу, подталкивала меня, мягко покачивала. Страх, еще минуту назад мешавший мне войти в нее теперь выглядел смешным, а злость таяла. Берег становился все ближе, и теперь ветер доносил горький запах дымка и мятно-пряный – травяного чая; пятнышко костерка разрослось, а рядом с ним, на поваленном бревне кто-то сидел. Я пыталась рассмотреть, но силуэт дрожал и расплывался, пока я не вышла из реки и не подошла к сидящему.

– Доброй ночи, – произнес он голосом, в котором удивительным образом сплетались старческое дребезжание и густая басовитая глубина.

Я все еще видела его как сквозь мутное стекло, видела как он смотрит в костер, как помешивает в котелке закипающий отвар, но разобрать внешность не могла. Мужчина или женщина? Молод или стар? Сутул ли? Во что одет?

– Доброй ночи, – наконец отозвалась я, опустила глаза и поклонилась.

Откуда я знала, как нужно приветствовать этого незнакомца?

– Душа твоя знает, а ты ее велению следуешь, – негромко звякнул металл о металл – это мой собеседник снял котелок с огня и поставил рядом на песок, брякнув ручкой.

Я все еще стояла склонившись, и моему взгляду были доступны лишь его ноги, обутые в растоптанные и размахрившиеся лапти, да рыжий в свете огня песок. Стоп! Я что, рассмотрела?!

– Да ты подними голову-то, подними, а лучше присядь рядышком, поговорим.

Я, не теряя ни секунды, вскинулась.

На меня глядел старик со смуглым, изрезанным морщинами лицом, седые космы, видимо, никогда не знавшие расчески, спускались до поясницы, а худую фигуру прятала латаная-перелатаная черная накидка. Но сколь бы старым, если не древним, он ни выглядел, голубые глаза его лучились жизненной силой, которой позавидовал бы и юноша. Она искрилась, словно блики солнца на воде, вихрилась тучами в грозовом небе, полыхала лесным пожаром и бурлила горным потоком.