Борута

Слабенький он какой-то. Эх, а я вот помню... Были люди в наше время, не то, что нынешнее племя... Да, хороший мальчик эти стихи писал. Хоть и сам хиленький был. Во-о-он под тем дубом любил сидеть, да...

Он о Лермонтове что ли? Вот это ничего себе!

– Иэ-э-эх... Знаешь, никому я не нужен. Уж и в те времена нас не помнили, а сейчас... Тьфу, что за люди пошли. Леса все повывели, зверьё мне распугали, да и белок каких-то страшных повыводили. Иэ-э-эх... Грызи, Моня, грызи, вдруг ещё вырастешь.

Задумался что-то старичок, пригорюнился.

Его скрипучий голос вдруг приобрёл нотку лиричности и музыкальности.

– Леший я. Борутой меня кличут. Раньше кликали, когда было кому. А сейчас и поговорить не с кем мне, заела меня тоска, загрызла. Надоело с соснами разговаривать, душу им выворачить. Они-то хоть и живые, да не отвечают. Иэ-э-эх...

Так что слушай, балбес, слушай. Такого никогда не услышишь. Нету больше в мире леших.

Птенцом желторотым застал ещё те времена, когда лешаки равны богам были, уважались и почитались.

В тайных капищах люди нам молились, жертвы приносили, леса наши берегли, а сами дрожали в страхе...

После пришли другие боги. Они потеснили нас, но не гнушались и помощи попросить, и нам помочь, коли нужда возникнет. Да и людям наказали нас не забывать. Стали мы духами лесными, почётными чащоб хранителями.

Вот тогда самое раздолье было. Бывало, даже путницу какую прелестную заманишь вглубь, да честным молодцем обернёшься. Вот и слюбитесь... А после девицу-то из леса и выведешь.

Иэ-э-эх...

А затем пришли другие народы со своим богом... Стали мы отродьями бесовскими, нечистыми...

Сам-то я не местный, от поляков сюда сбежал, когда они мою родную чащобу мечом и огнём порубили и выжгли вместе с людьми. Смешно они их так кликали,"ери-тики". Только вещи творили страшные. А, да что говорить. Потом люди и пострашнее дела воротили...

Здесь-то места глухие, непролазные были, ни один лешак сюда лезти не хотел. Ну, а мне-то терять нечего было. Как вспомню, что здесь было, иэ-э-эх.

А теперь что? Как наладил я всё да с зверьём в мире жить стал, так люди болотца мои осушили, зверьё повывели и сами туточки поселилися. Стольным градом место сиё назвали.

Так и начались на лешаков гонения всюдные. Не было нам житья. Люди плодились и множились, завоёвывая под выводки свои места, отбирая их у зверья.

Так что я сам бежал от них, как заяц, зайцев укрывая...

Навернулись у Боруты на глаза бусинки слёз. Да и у меня на душе потяжелело.