Зелёное время волхва Пинчикрякова

Зелёное время волхва Пинчикрякова

Дмитрий Гайто

Зелёное время волхва Пинчикрякова

***

Игорь очнулся оттого, что в его подбородок что-то упиралось, причём довольно сильно, прямо до боли. Он резко дёрнулся, открыл глаза и понял что: велосипедный руль!

Велосипед продолжал мирно спать, безмятежно отражая ровный лунный свет, Игорь же проснулся окончательно. Весь перекривившись (спина затекла по самую шею), он уселся на сыроватом ночном песке. Дальше спать следовало идти домой. Ну не в песочнице же!

Ночь была такой глубокой, какой только вообще может быть. Где-то вдалеке прошуршала машина, и это было единственным звуком, единственным событием на многие кварталы.

Поискал мобилу – как не бывало. И это третья за лето!

Поднялся сам и начал поднимать велик, но повело так, что едва успел приземлить новенького железного коня мягко. Ронять-то, естественно, не хотелось. И так уже ронял, это-то понятно, вон как сидушку свернуло...

Понятно было не только это. Вопроса «Как я тут оказался?» не возникало, и от этого было ещё муторней.

Рот по самые мозги оккупировали сушняк и кисло-деревянненькое коньячное послевкусие.

– Фууф! – фыркнул он, от души мотнув головой. И тут же пожалел.

Голова моментально отозвалась высоким незатухающим звоном и в разы потяжелела. Он сел на бортик и опустил её как можно ниже, осторожно пережидая, когда же хоть немного отпустит. Однако случилось обратное.

– Муркунаетса, Муркунаетса!.. Муркунаетса, что ж такое...

На эти «волшебные» слова (во всяком случае, как их соотнести с чем-то реальным, ни одной мысли не проскочило) Игорь таки поднял свою многострадальную голову.

То, что он увидел, не столько напугало его, сколько расстроило. Такая картинка могла значить только одно: он всё-таки допился до настоящих галлюцинаций. Да, несомненно. Это были они. Точнее – он.

Из-за дома напротив выплыл старичок. Он именно плыл, так это выглядело: медленно летел, наверно, где-то в полуметре от земли. И голову его окружало какое-то сложное, фигурное сияние.

– Муркунаетса! – выкрикнул он ещё раз своим дребезжащим старческим голосом и, вдруг повернув голову, увидел Игоря.

Игорь же, в свою очередь, смог в полной мере оценить сложный стариковский «нимб».

У летуна было три головы: его собственная – по центру, на нормальном, так сказать, традиционном месте, голова собаки слева от неё и голова утки – справа.

«Дополнительные» головы были заметно больше «основной».