У нас под крылом – солнце

У мамы есть, в конце концов, другие дети. В мамином доме она в конечном счете теперь тоже лишняя. Пожалуй, если бы тот случай с полыньей произошел сейчас, она бы не смогла оттуда выкарабкаться. Просто не нашла бы причины – зачем.

Грохнула калитка во дворе.

– Зинка! Ты тута? – в окно сунулся любопытный сморщенный нос.

Зинаида только вздохнула. Пожалуй, лишь один-единственный человек во всем мире мог вести себя с ней так бесцеремонно и фамильярно: соседка и тезка, главная сплетница станицы, которую никто во всей Старицкой и не звал иначе как бабкой Зинкой.

Даже мать она давным-давно приучила уважать свои личные границы. Эти самые границы стали для нее после всего больной темой.

Но для бабки Зинки не было самого такого понятия. Кажется, после того самого случая, когда обе они едва не погибли, бабка Зинка записала ее то ли в боевые подруги, то ли в подопечные – и стала время от времени “заглядывать на огонек”, ничуть не смущаясь холодноватым, хоть и вежливым приемом.

Кажется, она считала, что Зинаида просто по-другому не умеет разговаривать и, может, где-то даже в глубине души ее жалела.

Скрипнула входная дверь: бабка Зинка, заглянув в окно и удостоверившись, что хозяйка дома, без всяких сомнений решила зайти. Сейчас пройдет по коридору, попутно с любопытством заглядывая во все углы – просто по привычке! – и явится в кухню.

Зинаида еще раз погладила уже прохладный кошачий бок. Прощай, рыжий. Может, где-нибудь, когда-нибудь в лучшем месте еще встретимся.

В такие моменты оставаться атеисткой хотелось меньше всего на свете. А поверить во что-то казалось поздно.

Зина тяжело поднялась и переложила до странности легкое пушистое тельце на лежанку. Голова слегка закружилась после долгого сидения, и она попыталась опереться о стену. Дернулся под рукой провисший провод – и мгновенный удар прошил все тело, а воздух в легких вдруг закончился.

“Надо было все-таки починить...”, – мысль угасла, не успев оформиться.

Вместе с лампочкой.

– Зинка! Слышь, Зинка, я чего зашла-то! Слыхала, опять коммуналку подымают! А я Рытке-то дуре своей ище когда говорила…

Бабка Зинка осеклась едва ли не на полуслове, заметив наконец лежащее на полу тело.

– Зинка! Ты… ты шо это? Сморило? Ну, жара-то… Ты…

Мелкими шажочками бабка Зинка осторожно приблизилась к неподвижной соседке, чтобы удостовериться: не дышит.

– Ой, горе… ой… Зина...