Мертвые Игры . Рассказ Норт+Риа

Понятия не имею как они это провернули, но в один далеко не прекрасный день они с Нортом вернулись Тьма его ведает откуда, и следом за этими двумя выползла Хаммана, которую лично я узнала только после того, как змея радостно ткнулась мне в живот, требуя внимания. 

Так что теперь у Некроса появилась новая звезда, предмет для обожания и в целом  - объект девичьих фантазий, потому что Норт обозначил сразу -  он мой. И не важно, я его или нет, главное что он – абсолютно и полностью мой. Каждым взглядом, каждым жестом, каждым движением – мой до конца, до остатка, до последней искры его магии, мой до такой степени, что все остальные девушки перестали для него существовать.

 

Иногда, когда я ловила его взгляд на себе, мне становилось страшно. Страшно. Неуютно. Неловко. Норт никогда ничего не просил, не требовал, не настаивал, но каждый раз, когда он смотрел на меня, я отчетливо осознавала – для него нет всего мира, для него есть я. Только я. Я его мир. Я весь его мир. Сложный, непонятный, противоречивый, нелогичный, иногда странный, но мир.

Мир, которым он живет. 

И бывали моменты, когда мне хотелось, чтобы это продолжалось всегда – я, бывший дом ректора, который отдали мне, и Норт рядом. 

Ну как моменты…

Это были именно те моменты, в которые Норт не превращался в маньяка, заразившись явно у Эдвина маниакальным стремлением  обучить меня всему и вся, дабы я выжила везде, всегда и при любых условиях. В такие дни откровенно спасал Ирд. Эльф был в своем роде тоже маньяком, только в отличие от Норта и Эдвина у которых имелся поистине блестящий талант в преподавании, наследник Вечного леса был маньяком в области обучения – он был готов учить всё, учиться всему, и вообще стать самым прилежным адептом Некроса, только не отдавайте его обратно.

А потому, когда Норт вдалбливал в меня очередные заклинания боевой некромантии, Идариэль записывал все с таким тщанием и прилежанием, что лично я никак не решалась сообщить ему, что вообще-то он на факультете судебной некромантии, и заклинания из боевой ему дара не сдались. Но, тут такое дело – раньше во всем Некросе карандашом писала только я, притащив эту привычку из своего артефакторского прошлого, и как-то он, услышав насмешливое замечание по данному поводу от одной из некроманток, а сказать про меня пару дурных слов не в присутствии Норта, Дана и Эдвина естественно считали нужным все леди Некроса, начал демонстративно вести конспекты исключительно карандашом.