Какой я вам ректор?!

— Если ваши светлые головы осилят второе финансовое образование…

— Поэтому вы отказали юному нэю Елегу на основе излишней квалификации?

— Хватит! — король грохнул кулаком по столу, — Оба! Шеррей, урегулирование магических вопросов и в самом деле по твоей части! И если ты с этим не разберешься…

Учитель… обрадовался. Кто другой бы не заметил, но Бедин уже третий год ловил каждое его слово и жест, чтобы вовремя убраться с глаз подальше.

А потом он огорчился.

Это «почти» Бедин научился улавливать совсем недавно.

— А на кого я оставлю дворец?

Король задумался.

— Ну, ученика своего отправь тогда, — наконец решил он, — а ты, Яров, будь добр, прими уж нэя Елега, раз тебе волшебников не хватает, и обучи, как следует.

— Ну что, Бедин, — вздохнул Учитель, — тебе, может, и на пользу пойдет, пообтешешься в гнездовище зла, мозги на место встанут, пить научишься, дамы, опять же… И старине Кершелу привет передавай… и директрисе.

И подмигнул.

И этого тоже никто, кроме ученика, не заметил.

Учитель, кажется, только рад был его сплавить: ради такого дела даже потратил телепортационный амулет, который выиграл когда-то давно у шеньского мага в карты.

Вот так Бедин Талавинне, четвертый сын герцога Талавинне, ученик придворного волшебника, юноша великих талантов и невеликого опыта, и оказался на крыльце деканата Высшей Школы Колдовства, вооруженный только значком королевского инспектора по магическим вопросам.

Занимался рассвет.

Шелестели травы, растущие… везде; их никто и никогда не косил, и если бы Бедин сошел до того с дорожки, то оказался бы в росе по пояс. Сладко пахли какие-то огромные фиолетовые цветы, оккупировавшие то, что раньше, наверное, считалось клумбами под окнами деканата.

Когда-то очень-очень давно считалось.

Еще при Эмгаре Завоевателе.

Сейчас декоративные камни, вывороченные мощными цветочными корнями, едва ли хранили на себе следы рук человеческих, и казались обычными булыжниками, которые какой-то тролль пытался выложить в что-то, отдаленно смахивающее на круги.

Бедин мялся на крыльце деканата, не решаясь взяться за тяжелое медное кольцо и постучать в древнюю дубовую дверь.

Он кожей ощущал, насколько не вписывается в обстановку.