Чудо-Юдо и опальный стрелок

Стрелок, наконец, выкарабкался из-под стола и, дурным голосом завопил:

— На ком я жениться должон?! Да вы чо, белены объелись?! Ежели я даже на Катьке, с соседней улицы не женился, то на кой мне твоя-то сдалась?!

— Какая Катька? — оторопел царь, — причем здесь Катька? Я тебе о царевне толкую, дурья башка!

— Я понял! — огрызнулся Иван, — Что я с ней делать буду?

— Что и все! — Царь начал раздражаться, — Ишь чего удумал, я ему дочку, а он кочевряжится!

— Не пойдет! — уперся Стрелок, — Лучше бочку коньяку налей! По рукам?

— Ты что, отказываешься? — Не поверил своим ушам царь.

— А то?!

— Я тебе откажусь!!! — дурным голосом взревел государь, — Какой еще коньяк?! Это чай не девка с подворотни! Это как ни как королевская дочка! Понял?! Тебе честь оказывают! У нас женихов как грязи! Причем все прынцы заграничные! А я ее тебе отдам! Цени! Понял?

— Ага! — понятливо покивал Стрелок, — Только я все равно не возьму! Хоть убей! Выдавай за кого хошь, а меня не трожь! А мне, ну хоть портвейна бадейку, коли коньяк жаль! А принцессу эту мне и даром не надо! А, этого, как его, Чуду-Юду я и так победю!

— Я тебе голову оторву! — царь аж позеленел, совершенно забыв от обиды, что совсем не собирался отдавать дочку за этого голодранца.

— Государь! Батюшка! — раздался сзади жаркий шепот, — Да ты что же, взаправду нашу лебедь белую за этого обормота отдашь?

— Э-э! — Царь опомнился и опасливо покосился на собеседника, а вдруг он уже передумал, и, торопливо продолжил, — Ну и пес с тобой, раз своего счастья не ценишь! Ладно! Получишь портвейн…

— Бочку стоведерную! — торопливо уточнил Иван.

— Сорокаведерную! — уточнил царь, — Ну что, по рукам?

— По рукам! — согласился Стрелок, жутко довольный, что избежал свадьбы, и, добавил, Вино на бочку! Точнее в бочку! Причем сейчас! А то знаю я вас, потом зажмете!

Когда в тишине позднего вечера затих скрип телеги, на которой Стрелок вез желанную награду домой, царь весело потер руки, и, повернувшись к боярам поинтересовался:

— Так что там за Катька такая?

Бояре игриво захихикали и густо покраснели.

***

К утру, бочка, застрявшая в переулке, полегчала не менее чем на половину. Иван, блаженно щурясь на солнышко, лежал рядом и, подпирая голову рукой лениво пытался размышлять о злокозненном Чуде-Юде, которого он, надо сказать, не только до сего дня не видел, но и не слышал. Соответственно,  у него не было ни единой стоящей мысли о том, как с ним бороться. 

Так и не придя ни к какому выводу он вновь нырнул в бочку.