Карты, золото, меч

Как ни странно, Гилберт, несмотря на изматывающую жару, наотрез отказался избавиться от балахона и шляпы, хоть Артур и предлагал ему сменить необъятную хламиду на легкое белье, сославшись на то, что он уже привык носить свой наряд при любой погоде.

Артур разгонял скуку рассказами о своей службе, а когда он замолкал, знамя рассказчика с радостью подхватывал Гилберт, да с таким рвением, что, в конце концов, Ивейна уже порядком разморило от его болтовни и кисловатого вина. Когда Гилберт ненадолго отвлекся, увлекшись забивкой трубки, Ивейн, улучив момент передышки, напомнил брату про письмо, которое тот так и не открыл.

Вспомнив про послание из Распутья, тот хлопнул себя по лбу и достал из-за пазухи смятый конверт.

– Ну, что ж, посмотрим, что хочет от нас канцлер, – произнес Артур, сорвал восковую печать и погрузился в чтение. Закончив, он нахмурился.

– Что там написано? – с любопытством спросил Ивейн.

– Наш двоюродный дядя Вильгельм погиб, – ответил Артур, протягивая ему письмо.

– Примите мои искренние соболезнования, – покачал головой Гилберт.

Ивейн неплохо помнил их двоюродного дядю, хотя и видел его в последний раз много лет назад, еще до того, как поступил в университет. Вильгельм был невысоким толстячком с одутловатым лицом, вечной щетиной на солидных щеках и бегающими глазками. Дядя постоянно занимал у своего кузена – то есть их отца – деньги на открытие какого-нибудь очередного выгодного дельца, которое, как он обещал, обязательно его озолотит, но в итоге спускал все до последнего гроша на карты, кости и выпивку.

В конце концов, когда отцу Ивейна и Артура надоело кормиться постоянными обещаниями своего нерадивого двоюродного братца, тот ненавязчиво выпроводил Вильгельма вон из дома, услыхав об очередной просьбе дать взаймы, и с тех пор от него не было ни единой весточки.

Конечно, смерть кого бы то ни было это весьма и весьма печальное событие, но, если честно, это известие не сильно подкосило Ивейна.

Тем более, и сам Вильгельм тоже не особо интересовался судьбой своих племянников. Во всяком случае, в те редкие моменты, когда дядя вдруг решал поздороваться с Ивейном, он называл его то Игейном, то Иверном. Забрав письмо у Артура, Ивейн пробежался глазами по аккуратному почерку.

«Уважаемый господин Смит!

С прискорбием вынужден сообщить вам пренеприятную новость – ваш двоюродный дядя Вильгельм трагически скончался.