Груша, Велькс и Лермонтьяк

– Велик вбил в свою фиолетовую башку, что сможет со мной на салитах поспорить. Днями напролет изводит стражников из простаков боями учебными. Бывает и из братвы умудрится кого-то уболтать. От уже... куронь упертый, сколько раз ему говорила: с богатырем на равных биться, надо им родиться. О! Уже песни походу складываю. Как этот... Лермонтьяк Велькин. Кстати! Вот и нашлось ему занятие, чтоб от палок отвлекся». 

Времени вроде всего-ничего прошло, как Кооз-шутник, встречу с благородным – хи-хи – изгнанником организовал, а чувство такое, что ещё одну жизнь прожила.

Раньше и помыслить не могла, чтоб на Ярмарке дольше нужного задержаться, а сейчас комнаты в трактире, как палаты свои стали. Даже странно. 

Я-то предлагала у Ига-Буревестника на постой стать. То – брат-богатырь старый да крепкий, как Камень Пути, которому и века нипочём. 

Наши-то, постарев, по-всякому на покой уходят. Кто малышню наставляет, кто на печь… И сидит там год, два… Тридцать три отсидеть ни у кого, правда, терпелки не хватало, как в былине старой, но пытаются многие.

Слезет бывает такой, потом вся дружина назад загоняет, а то проблем больше от них, чем пользы. 

Иные оружие чинят-правят. А Иг решил трактир да двор постоялый на Ярмарке открыть. Тоже дело хорошее. Ну то – другая история.

Упёрся, в общем, Велька. Не хочу, мол, на окраине жить, у Боршча хочу!

Ну, мне-то что. Хочет здесь – ради Кооза. А фиолетовенький-то всё-равно глазки закатывает ещё, как до ветру на задний двор идёт.

Впрочем, у Буревестника с этим не лучше. Было б иначе, не устоял бы друг от соблазна с удобствами привычными жить.

Ладно, хватит ему Кооза смешить драками корявыми. Лучше то пусть делает, в чём силён. Тем более  самой интересно, что с этого выйти может…

— Эй, третий сын! Кто там сказки рассказывал, что мы книгу написать можем, не хуже поэта твоего? Ведь есть нам, о чем людям рассказать?

Велькс

С того момента как я оказался на Славне калейдоскоп событий разной степени драматичности буквально закружил меня.

Самое непростое было привыкнуть к архаичному быту и культу силы. На своей родной Милео я считался неплохим фехтовальщиком. В боях на шпагах тренировался не один год, однако всё последующее на планете Груши настойчиво намекнуло о том, что смирение – добродетель. Короче – больше тренироваться надо! Иначе всякие «малявки» будут из переделок вытаскивать, а мне только святому Ноуту молиться останется. Но я не настолько религиозен.