Вокруг Нового года

Выгонят меня с вокзала, а мороз лю-ю-ютый…

Старик, не говоря ни слова, повернулся и снова ушел в дом. Вернувшись, молча протянул Инне стодолларовую купюру.

Инна недоверчиво взяла деньги, подумала и положила в карман.

— Дедушка, а как вас зовут?

— Для вас — Михаил Петрович. А тебе зачем?

— Можно, я вас поцелую? Не целовать же незнакомого.

Инна потянулась, неловко мазнула старика губами по щеке. Посмотрела серьезно и внимательно.

— Я вас не забуду, честно. И мироздание попрошу, чтобы не забывало.

Неловкую паузу прервал трубный звук.

Светка смотрела на старика влажными глазами и громко шмыгала носом.

— Вот всегда так, Инке все, а мне ничего. Нет никакой справедливости на свете. Мне, может, эти сто баксов нужнее.

— А тебе зачем?

— Шубку купить. Я уже присмотрела. Перешитая, правда, но те-е-еплая, — Светка доверчиво смотрела на старика. — А то попа мерзнет, просто сил нет. Курточка у меня китайская, коротенькая, на рыбьем меху. На экзамен не в джинсах же идти, юбочку надеваешь, а колготочки то-о-онкие.

Пока до института добежишь, попа ледяная. Эх, уйдет ведь шубка, продадут мою прелесть. Буду и дальше попу морозить.

Светка достала платок и мощно высморкалась.

Старик опять ушел. Вернувшись, протянул ей сто евро. Светка убрала деньги, наслюнявила палец и аккуратно стерла со щеки старика помаду.

— Михаил Петрович, халтурно вас Инка поцеловала, да еще и извазюкала. Я сейчас переделаю, как надо.

Инна смотрела, как Светка закинула руки на плечи старика, привстала на цыпочки, потянулась и — вот оно! — лицо ее вдруг словно осветилось изнутри, наполнилось добротой и нежностью.

«Ведьма, — подумала Инна, глядя, как подруга осторожно касается губами темного, будто вырубленного из дерева, лица. — Ну, точно, ведьма».

«Ведьма», наконец, оторвалась от старика, румяная, с сияющими глазами.

— С рождеством вас, Михаил Петрович, пусть все у вас будет хорошо.

* * *

Домой подруги возвращались затемно. Свежий, только что выпавший снег искрился в свете уличных фонарей.

Тишина стояла необыкновенная. Не верилось, что совсем рядом город — с рождественскими фейерверками, грохочущими трамваями и всей этой суматошной круговертью.

Инна чувствовала себя неуютно, запоздало царапала совесть.

— Может, зря мы у деда деньги вытянули? — спросила она, глядя себе под ноги. — Вдруг у него последние? Может, ему теперь жить не на что?

Светка фыркнула.

— Проживет, не бойся. Комнату сдаст. Такой домина свой, выкрутится как-нибудь.