Вергилий в селе Мошкино

Ну, пойдём? — спросил Даня, подскочив к валуну и проворно напялив на себя бархатный халат.

— Ах… — вздохнул Вергилий и молча последовал за своим подопечным в сосновый лес у берега.

Какое-то время они брели молча. Спустя минут пятнадцать новоприбывший всё-таки решил нарушить неловкую тишину.

— Ну, и? Ты мне разве не будешь рассказывать о том, как устроена жизнь, как колебания каждой веточки на каждом кустике находятся в гармонии со всей планетой, и всякую такую чепуху?

— Мне кажется, этот постулат вам не в новинку, Даниил, — меланхолично отметил Вергилий.

— Лучше расскажите, почему вы пришли ко мне, а не посетили, например, психолога, как грозились при нашем прошлом расставании?

— Так на психолога деньги нужны, — ответил, махнув, Даня. — Откуда им взяться у официанта с коркой педфака? А мы вообще куда с тобой пойдём? Как в прошлый раз?

Вергилий задумался. Водопады забвения, пещеры познания и мучения грешников в девяти кругах не произвели на Даниила никакого впечатления. Путешествие к звёздам и оттуда — вниз, в самые недры земли, прямо в пасть Люцифера — не оставило никакого отпечатка.

Оставалось только…

— Мошкино!

— Что?! — поперхнулся Даня.

— Село Мошкино Кондопогской области. Мы отправимся туда.

Даня вскинул бровь.

— Почему туда? Я уж лет десять как там не был.

— Двенадцать. Пойдём.

Тропинка вывела их из соснового леса на большую просёлочную дорогу. Грунт мягко захрустел под их ногами. Даня шёл впереди, то и дело спотыкаясь босой ногой об острый мелкий камень, рассыпанный на месте глубоких рытвин, и выругиваясь.

Вергилий брёл чуть поодаль, не останавливаясь. Через полчаса их царапины сочились кровью, на которую налипли грязная пыль и песок.

Вдали показались развалины маленьких одноэтажных домиков. Голубые, розовые, зелёные доски, поросшие мхом, прогнившие и погрёбшие под собой уродливые железные кровати с пожелтевшим бельём. Цвет некоторых домиков уже было невозможно различить сквозь зелень обвившего их со всех сторон плюща. Вокруг цветов плюща танцевали тени.

— Ты знаешь об их судьбах? — спросил Вергилий.

— Нет, — сдавленно ответил Даня. — Я никогда не возвращался.

Они шли дальше. Вергилий знал, как больно Дане было видеть развалившиеся по камушку двухэтажные дома средь светлого, сухого соснового леса, как страшно было глядеть на сломанные качели, как невыносимо — смотреть на выбитые стёкла покинутой школы. Здесь всё было мертво.

— Почему ты привёл меня сюда? — спросил Даня.

— Потому что пришло время.