Рыцарь, дева и сундук

Мне что, вкачали барда? В глубинах души засвербело отчаянное желание воспеть окружившую красоту запустения.

Засмотревшись на величественные виды, не заметил разверзнувшуюся под ногами пропасть. Последняя мысль была – только не опять в блевотину. Кажется, Зараэль, наконец, услышал мои жалобы. Очнулся у подножья знакомой лестницы. Снова марш-бросок на карачках. Ублюдочный молот под потолком. Да какому извращенному декоратору, черт возьми, пришло в голову поразвесить здесь такие «украшения»?

Новая попытка добраться до подъема к башне.

Острые как клыки колья на дне внезапной ямы. Подножье лестницы. Молот. Яма. Лестница. Сумеречный зал. Мельтешащие тени в латных доспехах. Затупившиеся мечи. Брошенные перчатки, расколотые шлемы. Крошащийся пол. Да сколько же бедолаг уже нанизали на эту гнусную ловушку! И что меня так тянет в эту башню? Плюнуть? Вернуться. Но куда? Не могу вспомнить ничего, кроме непреодолимого желания взойти по винтовым ступеням. Почти не чувствую своего тела, оно как пушинка, едва не плывет над поверхностью. Внутри пустота, как в опрокинутой кружке. Вокруг сгущаются скорбные призраки. Пробираюсь через плотный поток горемык. У них мои лица. Мои голоса. Отстегиваю одну за одной детали доспеха, оставаясь в исподнем. Разбегаюсь, и поток фантомов подхватывает меня, почти невесомого, перенося на ступени башенной лестницы.

Краткий миг эйфории сменяется отчаянием. И вот я здесь. Но зачем? Память подводит. Слезы безысходности льются по моим грязным щекам.

Сворачиваюсь на ступенях, подтянув колени и обняв себя рукам. Раскачиваюсь, подвывая, что тот нетопырь. Из нательной рубахи выпадет ветхий клочок. Разворачиваю. Ничего не разобрать. Только след когда-то жирного креста проступает в центре. С надеждой устремляю взор к уходящей ввысь спирали. Встаю на ноги. Утираю рукавом мокрую кашу слез и пыли. Извлекаю на свет остатки храбрости. Иду вверх, робко опираясь на древние перила. Камень под ногами сменяется деревянными настилами. Стены нависают ближе, теснее, словно желают поймать меня в каменный капкан. А я все поднимаюсь и поднимаюсь. Становится совсем темно. Факелы на стенах больше не встречаются. Но вот над головой мелькают малые крупицы света. Пробиваются сквозь половые доски. Толкаю люк. Яркий свет ламп выбивает слезы из глаз. Щурясь и прикрываясь ладонью как козырьком, вваливаюсь в комнату.

Надо мной, склонившись и уперев руки в бока, стоит дева средних лет.