Слава храбрецам!

Для этого надобно быть себе на уме... ну и еще иметь за собой очевидную силу.

Почему-то сразу захотелось отыскать глазами штандарт со львом, который внесли перед посольством, но штандарт уже поднимали на главной башне: выше, чем собственное знамя лорда Пасифика.

Мужчины тут носили войлочные шапки, плотно облегающие темя, и бороды — даже молодые.

− У вас праздник? − осведомился Эдмунд у хозяина. − Я видел, за стенами выгораживают ристалище и ставят шатры. И в гавани много ладей под благородными знаменами.

Поднимаясь по той горной тропинке, что именовалась в Нарроухэвене Главной улицей, он заметил множество щитов, повешенных на двери постоялых дворов и гостиниц − в столицу островов явно съезжались гости.

− Да, Ваше Величество, у нас тут, некоторым образом, фестиваль всех Островов. Уже осень, скоро навигация закончится, и до весны мы будем сидеть по своим островам: женщины над прялками, а мужчины — с трубками и горячим пивом. День будет очень коротким, море — суровым. Вот в последние теплые деньки мы и проводим на главном острове фестиваль с турниром, состязание стрелков и ярмарку.

В этом году моя дочь Анук Илэйн стала достаточно взрослой, чтобы я мог посадить ее в кресло королевы турнира. В конце концов, никто из дев не равен ей древностью рода и его высотой. Никаких других достоинств, — лорд Пасифик откровенно ухмыльнулся в желтые от табака усы, — у моей девчонки нет. Все будет достаточно скромным, потому что, без сомнения, вы, Ваше Величество, привыкли к роскошным празднествам в Каэр-Паравале. Если вы захотите принять участие в турнире, главным его украшением будете вы сами.

Наконец ему позволили остаться одному в покоях, отведенных царственному гостю. Эдмунд огляделся. Чувство было такое, что он, наконец, угодил в настоящее, а не игровое средневековье. А еще он осознал, как далеко на юге находится благословенный Каэр-Параваль.

У нас стеклянный купол, а тут и в окнах стекол нет, вместо стекол три ряда тяжелых драпировок, и сами окна — щели в грубой кладке. Толщина стен футов семь: Питер мог бы во весь рост вытянуться поперек этого подоконника.

Водопровода, естественно, нет: вместо него тазик с холодной водой и кувшин с горячей. Которая тоже холодная, потому что уже остыла. Эдмунд поправил положение, сунув в кувшин раскаленную кочергу.

Большая печь, выложенная, красивыми изразцами, и камин, возле которого зачем-то выложена горка булыжников величиной с голову. Топят, очевидно, торфом, потому что весь пригодный лес идет тут на корабельные нужды.