Клубок Знаний

У меня естественным образом получился Клубок Знаний. А у тебя что?

— А у меня две бумажки, — пробурчал Зосима. — С двумя надписями, «нежить» и «нежиться». И я не знаю, как из них сотворить общий Клубок.

— Следует продолжить поиски, — сказал Фотий. — Я не исключаю, что эти обрывки принадлежат разным оригиналам. Но мы и не можем исключать, что они являются фрагментами одного произведения, одного источника. Нужно найти ещё... Может, тогда и сложится Клубок.

Ничего не поделаешь... В этот день Зосиме пришлось возвращаться в пыльную Центральную Библиотеку, «выковыривать» лапами недостающие куски пергамента или свитка.

А сам Фотий отправился обыскивать подвалы в том же здании.

Зосима с унылым видом бродил вдоль пыльных полок с потёртыми корешками древних книг. Лингвисту казалось, что ряд книжных корешков — это хвост драконопса.

— Ладно, — подумал манчкин. — Лучше париться здесь, чем на поле боя в тигриных войсках… Пришлось бы какую-нибудь огнедышащую овчарку гасить…

И тут взгляд ленивого лингвиста остановился на одном любопытном корешке, украшенном золотистыми иероглифами.

Зосима перевёл их как «Ни в коем случае не открывай эту книгу». Манчкин тут же снял диковину с полки и раскрыл её. На первой же странице оказался заложен ещё один кусок пергамента с самым простым иероглифом, который встречался в математических учебниках: знак «равно».

У лингвиста заскрипели шестерёнки в голове:

1) Откуда этот кусок? Не связан ли он каким-то образом с другими найденными обрывками?

2) Если да, то какая связь между этими двумя иероглифами? «Нежить» и «нежиться»? Можно ли поставить между ними знак «равно»?

В то же время от запретной книги веяло соблазнительным ароматом муската и камфоры.

Будто книга пропитана валерьянкой...

Зосима чувствовал, как сонливость щипала за усы, щекотала глаза. С каждым мгновением ослабевало желание думать обо всяких «нежитях».

Зосима присел на ближайший скрипучий диван, и, зажмурившись, опустил голову.

Прошла всего секунда, как Зосима распахнул глаза и встал на задние лапы.

К его удивлению, он стоял не в глубине пыльной Библиотеки, а посреди городской улицы. Только каменные развалины сменились обычными одноэтажными домами с двускатными крышами. На мостовой лежали коты всех возможных пород, в различных одеяниях. Некоторые из них расположились на уличных диванах со свежей кожей.

Манчкин подумал о самом худшем: «Неужто они?...».

Но тела жителей сопели. Следовательно, они просто спали.