Храпуша

Храпуша

brombenzol

Храпуша

Густую тишину морга можно было резать ножом, как колбасу. Ночной сторож Матвей Иванович, бывший полицейский с бритой головой и седой щёткой усов, любил этот вечерний час. Служащие Харона уже разошлись, двери заперты и можно достать из портфеля термос, бутерброды и свежую газету. Компьютерам сторож не доверял.

– Мир не должен меняться оттого, что американский телевизор согрешил с немецкой пишущей машинкой, – ворчал он.

Правда, газету с каждым годом становилось добывать всё сложнее и сложнее. Вот и сейчас удалось купить только какой-то подозрительный листок с рекламой биодобавок. Доставая его из портфеля, Матвей Иванович, громко и неприлично чихнул, но покойные граждане морга не обратили на это никакого внимания. Они вообще вели себя смирно, не мешая разгадывать кроссворды, кушать бутерброды и пить чай. Именно эту тишину хорошо изолированного от мира помещения сторож любил больше всего. Шума в жизни отставного следователя хватило бы на три обычных судьбы.

Патолого-анатомическое отделение было маленьким, если не сказать крошечным: с одной стороны холодильник с ячейками для отбывающих в иной мир, с другой – шкафчики с медицинскими инструментами и стол для анатомических исследований с водопроводными кранами и большой чашей весов. У входной двери висела плоская деревянная доска, на которую врачи кнопками прикалывали различные бумаги. Тут же, за письменным столом из прошлого века, располагался со своим термосом Матвей Иванович. Он поудобнее устроился на стуле и только собрался развернуть свёрток с бутербродами, как тишину нарушил странный звук, похожий на храп. Так храпят гости, уснувшие после застолья в соседней комнате за прикрытой дверью. Однако никаких соседних комнат в морге не существовало: он располагался в отдельной пристройке далеко за городом. Гости же сюда поступали, отбыв земной срок полностью, и храпеть не могли по определению.

Сторож отложил бутерброды и прислушался. Звук стих, но не исчез совсем, зацепившись надорванным децибелом за грань слышимости. Было непонятно: ухо ли слышит едва уловимую ноту или воображение дорисовывает её в мозгу. Матвей Иванович потряс головой как бульдог после купания. Храп стал отчётливее и явно доносился из из-под стола с весами и раковиной.

– Возмутительно! – пробормотал сторож, поднимаясь на ноги. Мысль его была прямой, как выстрел: патологоанатом перебрал бесплатного спирта и уснул на полу. Под столом, однако, никого не обнаружилось.