Размышления лорда Графома

– Одна японская легенда гласит, что умерший поэт не мог упокоиться из-за того, что он не успел завершить стихотворение, – продолжил Графом, снимая с полки одну из книг и бросая её в огонь. Пламя капризно потухло, и лорд, запоздало вспомнив о воде, печально пошевелил угольки кочергой. – До определённого возраста подобные страхи тревожат любого начинающего граф... дилетанта.

– А когда начинающий дилетант перестаёт бояться? – полюбопытствовала Беллетристика. – Тогда же, когда он перестаёт быть дилетантом?

– Тогда же, когда он понимает, что его история уже рассказана, – ответил лорд, посерьёзнев.

– Скажи, Беллетристика, – обратился он к дочери, и та невольно вытянулась в струнку, почувствовав себя на экзамене. – Ты слышала крик маленькой Джульетты, когда она рождалась? Ты видела, как она играет с Тибальтом? А как травинка к травинке растут цветы на её могиле?

Растерянная Беллетристика коротко мотнула головой.

– И что же, раз ты этого не видела – то этого не было?

– Шекспир с тобой! – воскликнула девочка.

Графом улыбнулся и мягко погладил её по голове.

– История персонажа – да и наши с тобой истории с тобой – начинается вечностью и уходит в вечность. И точка, которую мы видим на листе – всего лишь часть длинного многоточия.

– И нам даже неважно, после какого слова оно стоит? – нахмурилась Беллетристика. – Но ведь если бы точка стояла после смерти Тибальта, мы бы прочли историю о том, как уличная дуэль разлучила юную пару. А если бы точка стояла чуть раньше, то мы бы не узнали, что Ромео умер напрасно.

– Это значит лишь, что в одном случае мы прочитали бы историю о разлучённой паре, а во втором – о девушке, умершей раньше своего возлюбленного, – отмахнулся Графом. – Послушай, Белли, – обратился он к дочке. Вот ты живёшь, дышишь, говоришь глупости. Хотела бы ты целую жизнь ждать, чтобы произошло то самое, после которого можно будет остановить жизненную плёнку и сказать: «это история девочки, которая несчастливо влюбилась». Или: «это история девочки, которая без конца надоедала отцу, перебивая его вопросами?» Нет, Белли.

На каком бы моменте мы бы ни заставили твою жизнь замереть, взяв её в рамки сюжета, всё что было до имеет такое же значение, как и то, что будет после. Когда мы садимся писать, мы видим перед собой цель: «о чём-то» или «для чего-то». Но человек, рождающийся на свет, не имеет такой цели. Он просто рождается, врываясь в пространство сгустком бессвязных криков, сводящим с ума нянек.