Размышления лорда Графома

Размышления лорда Графома

Стасия Полецкая

Многоточие

– Ночь перед Рождеством – время страшных историй, – напомнила Беллетристика, садясь рядом с отцом у камина. – Привидения, ведьмы, черти... А чего боишься ты?

– Теперь ничего, – ответил ей лорд Графо́м и, прикрыв глаза, задумчиво произнёс. – А раньше я больше всего на свете боялся недописанных книг.

Беллетристика с интересом взглянула на него, и лорд с невольной досадой подумал о том, как много в этих глазах было чужеземной, искрящейся живинки. «Неужели она на самом деле была неверна мне с этим...» – подумал лорд но осёкся, не решившись даже во внутренней речи довести свою мысль до конца.

Об имени лорда Графо́ма ходили слухи. Сам он утверждал, что его имя происходит от «graphoman», что означает «пишущий человек». Но народная молва гласила, что ранее лорд звался Гра́фо, а букву «М» носил в память о покинувшей его возлюбленной, Мании. Когда лорда спрашивали о ней, он смущался и уклончиво отвечал, что она одна из муз искусства.

– Но мы не знаем такой музы, – отвечали ему любопытствующие. – Мы знаем Мельпомену[1], Талию[2]...

– Мельпомена, Талия! – нетерпеливо отмахивался лорд Графом. – Мания их сестра, просто чуть менее известная. Мания – муза художественной литературы, и, поверьте, она посещает людей чаще, чем хотелось бы.

Сплетники часто судачили, что Беллетристика – на самом деле такая же дочка Графо́ма, как Мания – жительница Олимпа. В её мягких чертах и впрямь сквозило что-то нездешнее, романтическое... «Романское» – просилось Графо́му на язык, когда он порой глядел на профиль дочки, сидевшей подле него и мешающей свои карты. В них не было ни «туза», ни «валета» – но были «бескорыстный поклонник», «загадочный мерзавец», «сильная дева» и многие другие. Когда Графом, погружённый в тоску по Мании, порой угрюмо замолкал, глядя в окно, Беллетристика наугад вытягивала несколько карт, и начиналось действо. История каждый раз выходила одна и та же – но Графому, после исчезновения возлюбленной не написавшему ни строчки, и этого было достаточно. «Какая разница, – спрашивал он себя, – победит ли сильная дева харизматичного злодея или харизматичный злодей победит сильную деву, или же бескорыстный поклонник победит их обоих и пошлёт к дьяволу? Лица, как ни тасуй, всё те же, и горести одни и те же, как их не выворачивай с изнанки на лицо и обратно».