О бедном сюцае и девушке из Зеленого терема

О бедном сюцае и девушке из Зеленого терема

Александр Самойлов

О бедном сюцае и девушке из Зеленого терема

В давние годы жил в Северной столице Поднебесной бедный сюцай. Который год грыз он гранит науки, так что порой и рисового зёрнышка за весь день во рту не имел, а экзамен на самый маленький чиновничий чин сдать всё не мог. Многие из тех, с кем начинал наш сюцай учёбу, давно уже сдали экзамены и заняли должности в разных канцеляриях, разъехались по провинциям Поднебесной с правительственными поручениями.

От большой нужды совсем обносился сюцай, так что приходилось носить поверх лохмотьев, чтобы как-то их прикрыть, грубый травяной плащ и шляпу из соломы, и сделался он похож на бродягу или даже разбойника лесного, но не на почтенного сюцая. Снять комнату в приличном доме у сюцая денег не было, и не пустили бы его в хоромы в таком непотребном виде, вот и приходилось ему ютиться в старом дровяном сарае с худой крышей и стенами, где в дождь по земляному полу растекались лужи, а зимой в углах наметало снег. Да и за такой угол он порой не мог заплатить и пары медных монет.

Мать сюцая с его сёстрами жила в далёком уезде, отец давно скончался, не оставив семье ничего кроме скромного дома с клочком земли, где росло немного риса и овощей, да доброго своего имени.

До крайности дошёл сюцай.

А тут ещё от матери получил письмо, что собирается приехать она со старшей дочерью в Северную столицу, потому как просватали девушку в один из богатых купеческих домов. И так гордость сюцаева уязвлена была до последнего предела, а тут и вовсе этот предел перешла. И задумал он дело злое. Спрятал под травяным плащом старый ржавый топор для рубки дров, что валялся без дела в его сарае, и в урочный час пошёл к старухе Ляо, что промышляла закладами. Не хотела старая Ляо его к себе в дом пускать, да запутал её сюцай, что заклад принёс, а как вошёл к старухе, так и зарубил её топором. Монеты, свитки ценные, брелоки яшмовые и нефритовые, кольца с серёжками золотые да серебряные в узелок завернул и с собой унёс. Идёт, а у самого от голода, да душегубства пережитого в глазах мутится. Зашёл в харчевню чашку риса с солёными овощами съесть, а тут к нему писец пьяный с разговорами пристал. Вышли вместе из харчевни - прямо на них повозка, не разбирая дороги, несёт: кони понесли, возница с облучка давно свалился, следом за телегой его, в вожжах запутавшегося, по пыли и камням тащит. Сам-то сюцай сумел увернуться, а писца повозкой зацепило, да под колёса затянуло.