Оранжевая книга Мельника

Через пару месяцев мэтр советского кинематографа, уже лауреат Ленинской премии, приступил к съёмкам фильма о трудовых буднях альпинистов. Позвонил Станиславу Александровичу, но, только тот услышал в трубке медовое "Стансаныч, дорогой!", сразу заперхал и хриплым голосом ответил:

– Тут такие не живут, умерли, ушли во цвете лет! – и поспешно положил трубку, а после никому про свою работу консультантом не рассказывал.

«Не получилось, – говорил, – другого пригласили. Не пришёлся ко двору, знаете ли…»

Создатель и его беспокойное семейство

— Над седой равниной моряГордо рею я, могучий,Рассыпая семя жизни.

..Ну-ка, что у нас там вышло?

Старик обмотал бороду вокруг шеи и нырнул в океан.

— Выплыву — запишу. Хорошие стихи, — бормотал он под нос, распугивая рыбёшек широкими махами рук: рыбёшки почтительно пугались. — Главное не забыть. Потом эпос о себе сочиню, какому-нибудь писаке подкину. Писаке... Его ещё создать надо, и писать научить. — Он повис, задумавшись.— Это ж ещё письменность сотворить надо! — схватился он за голову.

— Сколько дел, и всё на меня одного! — сказал он проплывающей мимо селёдке.

"Хорошо, что мне писать нечем", — подумала та и сочувственно махнула хвостом. Тяжело вздохнув, старик продолжил спуск.

На дне он подошёл к куче грубых булыжников и сухо чмокнул верхний из них.

— Доброе утро, дорогая. Как ты? Доктор был? — Куча камней промолчала.— Обижаешься? Зря. Я на работе задержался. Столько дел, столько дел, ты себе не представляешь. — В молчании кучи старик уловил нарастающее раздражение.

— Ну не выдумывай, любимая! — сказал он, поглаживая верхний булыжник. — У меня никого кроме тебя нет. Никого вообще ещё нет. Не ревнуй! Как наш маленький? УЗИ делала? — Старик сделал ещё одну заметку на будущее и едва сдержал стон: так много всего ещё надо было придумать. Он приложил ухо к большому булыжнику пониже. В глубине что-то заворочалось. — Ой! — вскрикнул он. — Пяточкой бьётся, футболистом будет! — Старик зажмурился. — "Футбол" — добавил он в свой бесконечный список.

Куча камней тяжело молчала.

— Началось? — спросил он с надеждой? — Давай, дорогая, тужься. Дыши вот так: вдох-выдох-вдох-выдох... Да, не учили, просто поверь на слово, теперь это будет помогать. Видишь? Стало легче.

Камни у подножия зашевелились, два крупных булыжника откатились в сторону, и счастливый отец ухватил сморщенное розовое тельце.

— Какой хорошенький... — сказал он с плохо скрываемым разочарованием. — Весь в... Кого-то.