Оранжевая книга Мельника

В его руках извивался маленький розовый кракен. Он жмурил три своих глазика и протягивал к отцу щупальца.

— Сынок... — ласково сказал старик. Кракен икнул и выпустил чернильное облако. — Чернила... — задумчиво пробормотал старик. Идея с эпосом уже не казалась сложновыполнимой. — А осьминогу не жить!

* * *

На время декрета старик перетащил жену на берег. Случайно оказалось, что тот камень, с которым он обычно разговаривал, оказался где-то посередине. Долго старик кряхтя перекладывал булыжники, много ругательных слов придумал, и очень они ему понравились.

Но, после недолгих раздумий он решил в эпос их не включать, а придумать для него другие слова: не такие экспрессивные, но красивые и плавные.

Из вытащенных из середины камней два были очень похожи на лицо жены. Старик долго вглядывался в трещинки и вкрапления кварца, но вспомнить, какой из них был головой так и не смог. Он с досадой сплюнул и придумал нож.

— Надеюсь, угадал, — бормотал он, вырезая в камне два глаза, нос и рот.

— Хмм, а тут можно сделать побольше... — он обвёл прорезь рта сверху и снизу, бубня под нос: — На попку похоже... Можно снизу сделать заострение и назвать сердечком... И праздник какой-нибудь придумать. Не забыть бы. — Он критично осмотрел вырезанное в камне лицо. — Чего-то не хватает... "Любимая, у тебя такие пушистые ресницы..." — сказал он голосом несотворённого актёра из непридуманного ещё сериала и заработал лезвием. — Ну вот: совсем другое дело. Ты — самая красивая женщина во всём мире. Старик положил камень с вырезанным лицом на вершину кучи и отошёл, любуясь своим творением.— Теперь не перепутаю.

Семижды семь раз восходил Он на ложе с ней, и семижды семь раз оставалось её лоно бесплодным, пока...

Старик макнул бакланье перо в чернильницу, но там оказалось пусто.— Тьфу ты, пропасть, — пробурчал он. Создание письменности прошло успешно, но чернила очень быстро заканчивались. Старик открыл ржавый бак в углу пещеры. На дне его в панике заметался по дну осьминог, меняя цвет от фиолетового до багрово-красного.

— Скажи спасибо, что живым оставил, ловелас головобрюхий, — ворчал старик, вылавливая существо, подозрительно похожее на его первенца. Он надоил полную чернильницу и бросил осьминога обратно. Облегчённо вздохнув, бедняга забился в дальний угол. Он уже не раз пожалел, что забрался на кучу камней на дне. Кто ж знал, что она окажется женой Создателя всего, ещё и такой фертильной.