Хозяйственная история графини Ретель-Бор

Пусть будет другой мир, другое время – но отныне это теперь моя жизнь.

Только бы подняться на ноги и понять, почему я в воде.

Вдруг, издали слышу встревоженные крики. Сначала мне трудно разобрать слова, но вскоре до меня доносятся обрывки фраз.

— …бросилась со скалы!..

— …вон она!..

— …вижу её!..

— Графиня жива!

Довольно скоро меня начали окружать незнакомые люди с причитаниями:

— Что же вы это, графинюшка? Зачем решили убить-то себя? А мы как же без вас-то?

— Грех это. Большой грех.

— Да замолчите вы! Не видите что ль, у графини голова вся в крови.

— Как только выжила-то?

— Видать, не время помирать…

— Какое там время, не время? Графиню сам Инмарий* уберёг. Глядите, сколько крови-то, ох, Бог милостивый.

Судя по одежде хлопочущих вокруг меня людей – я оказалась в средневековье.

Издаю мысленный стон, но тут же одёргиваю себя. Я здорова. Могу ходить.

И кажется, я – графиня.

* Инмарий – Всевышний Бог (прим. Автора)

** Тинарий – Падший Бог (прим.

Одна из женщин набрасывает на меня шерстяной плед. С удовольствием заворачиваюсь в него и предпринимаю попытку подняться самостоятельно, но головокружение и сильная тошнота не позволяют мне этой роскоши.

— Сейчас, графинюшка… Сейчас…

Один из мужчин – самый крупный и здоровый как медведь, осторожно поднимает меня на руки и все тут же шустро направляются наверх по узкой тропе.

Только сейчас вижу, что находилась я у подножия серо-чёрных острых, грозных и злых скал.

«Глупая графиня. Зачем понадобилось себя убивать? Я не умела ходить, но всё равно стремилась жить. У меня не было богатств, и выросла в детском доме, я не знала материнской любви и нежности, но я всё равно любила жизнь. Но как бы там ни было, надеюсь, ты нашла тот покой, к которому стремилась, раз решила свести счёты с жизнью».

— Целитель скоро будет. Только держитесь графиня. Ох, горе-то какое… — приговаривает и вздыхает женщина, утирает слезящиеся глаза грязным передником.

— Да хватит тебе завывать, Элен, — останавливает её причитания мужчина, что несёт меня на могучих руках.

— Не о том я судачу! Граф наш сгинул в проклятой войне. Дитя графинюшка не выносила. Голод наших деток морит. Тут любая со скалы бросилась бы!

— А ну умолкни, дура! — шикает на неё мужчина.

А я молчу и слушаю. Молчу больше от того, что жутко болит голова, да тошнит так, кажется, вот-вот и меня вывернет наизнанку.