Неправильный рыцарь

Словом, они до того разрекламировали Марту, что любить ее и превозносить вошло в моду, отчего придворных дам все чаще трясло и корчило от зависти. И бешеная злость охватывала большинство из них при одном лишь имени госпожи графини. Бедняжки! Им оставалось лишь с треском ломать свои веера о головы нечаянно забывшихся кавалеров. В подражание прекрасной графине, дамы старательно морили себя голодом и вскоре до того исхудали, что сами, без посторонней помощи, не могли и шагу ступить.

Утром и вечером, собранная (и, разумеется, щедро оплаченная) толпа скандировала под стенами замка:

Мар-та! Мар-та! Мар-та! Ма-ар-та-а!

Ма-а-ар-та-а! Мар-та! Мар-та!

Кто тебя не обожает —

В жизни счастья пусть не знает!

Ретивые обожатели дошли до того, что раздали рогатки уличным мальчишкам, подговорив их обстреливать любого, кто осмелится отрицать совершенство Марты.

Даже древние старухи, кряхтя и охая, шамкали по дороге в церковь и в промежутках между молитвами: «Благошлави Ваш Гошподь, Ваше Шиятльштво! Благошливи, ох-ох-ох!» И те, и другие, и третьи честно отрабатывали полученную мзду. Воистину то был глас народа, а, значит, и глас Божий.

Именно в этот момент всеобщего помешательства и угораздило попасть рыцаря, тринадцатого потомственного барона Эгберта Филиппа, из благородного рода баронов Бельвердэйских. Честно говоря, он вообще не собирался заворачивать сюда. За три года своего отсутствия рыцарь страшно истосковался по дому, но его лучший друг, прослышав о Несказанной Красе, упросил Эгберта поехать с ним.

О, только за компанию! — исключительно ради моральной поддержки. Славный рыцарь горел (прям-таки полыхал!) желанием принять участие в предстоящем турнире и — ну, конечно же! — выиграть его. Награда в этот раз была посущественней денежного приза: рука и сердце самой графини, Прекрасной Марты. Впрочем, и денежки прилагались, как же без этого? А также приданое, замки, земли и всякое прочее. То было решение прекрасной графини: не отдавая предпочтения никому, она предоставила свою судьбу Провидению.

Стоит ли описывать рыцарский турнир? Неблагодарное это дело. Как говорится, лучше один раз увидеть. Поглазеть на разряженных рыцарей и дам, на серо-сине-бурую толпу простолюдинов, заполонивших все подступы к ристалищу. Эх-х, хорошо бы! Да боязно, — того и гляди затопчут.

Между тем, подслеповатый герольд, не разобравши, как следует, родовое имя эгбертова друга, скороговоркой продиктовал его глуховатому писцу.