На север!

Глава 3

И вот мы уже пылим по дороге, ведущей к Чуднинскому репостроительному хозяйству. Ослик по привычке возмущается, что я его оседлал. Я же сохраняю каменное выражение лица и посматриваю из-под ладони на горизонт.

— Слушай, а кто всё-таки эти Вассерман, Гусман и Бэтман? — вдруг вспомнил я поставивший меня недавно в тупик вопрос.

— Откуда я знаю? — раздражённо отозвался Ницше.

— Ты же сам утверждал, что не знать их — верх тупости!

— Нет, Иван, я такого не говорил! Это ты уже сам после домыслил и сам себя обозвал.

И вообще, я — простой осёл.

Я онемел. Это непарнокопытное меня развело, заставив почувствовать себя полным кретином!

— Но, откровенно говоря, — Ницше покосился на меня лукавым глазом, — однажды я слышал древнюю человеческую поговорку. «Самый умный из землян — это Толя Вассерман». Так, кажется.

— Хм, а я думал, что он боксёр, — хмыкнул я.

— С чего такое нелепое предположение?

— Когда-то слышал словосочетание «реакция Вассермана», — пояснил я.- Показалось, что для боксёра лучше всего подходит.

— Видимо, замечательный был человек. И умный, и сильный. Может, он ещё и красивый был? Хотя, нет. У людей так не бывает. Вот если бы он был осликом…

— А про остальных что-нибудь можешь сказать?

— Мне кажется, это персонажи древнего заокеанского эпоса… Как же его? Мурвел, что ли? Короче, в переводе с пиндосовского, один — человек-гусь, а второй — человек-кровать… нет, погоди, не кровать… летучий мышь, что ли?

— Ну, этого добра и у нас навалом было после Последней Войны, — я махнул рукой, сбивая на лету кружившую около нас уже несколько минут жирную муху.

- Кстати, в той раболатории, откуда тебя Степан привёз, тоже были человек-паук и человек-муха. И, насколько я помню, ещё поросёнок по имени Эльф. Странное имя для свиньи, не находишь?

Ницше вдруг резко остановился.

— Что-нибудь случилось? — насторожился я.- Учуял кого?

— Ну, я и осёл! — вдруг воскликнул осёл.

— Я в курсе, — сообщил ему я.- А случилось-то чего?

— Вуман — это ж женщина по-английски! А я-то всё думал, о чём же песня? Думал, там о любви, а там опять про баб!

— Так ты ж её, вроде, по-нашински пел, — усомнился я.

- Почему-то у тебя женщина получается мужского рода, да ещё и выбрита.

— Ну, я пел так, как запомнил. А вот почему я так запомнил — это уже другой вопрос.

— Кстати, бородатые женщины, как я читал, до Последней Войны были не столь уж редким явлением, — я напряг память, припоминая тонкий глянцевый журнал, попавшийся мне как-то в библиотеке князя Скопина.