Королевские чётки-2: зерно Рабочего

Королевские чётки-2: зерно Рабочего

Мари Мальхас

Глава 1

— Раньше здесь ещё опаснее было, — трактирщик, казалось, никак не мог наговориться. — Много разных разбойничьих шаек промышляло. Только от одной отобьёшься, как другая нападает. Невозможно по дорогам ездить!

— А сейчас что же? — поинтересовалась я.

А вот Дарган уже давно заскучал, к серой жиже, гордо именуемой в этом заведении «похлёбкой наваристой», он и не притронулся. Деревянная погрызенная ложка скучала на столе рядом с миской.

Опершись о стену, Его Величество смотрел на портрет местного землевладельца.

Как и все разрешённые храмом изображения людей, портрет барона не отличался индивидуальностью: неестественный идеальный овал лица, коричневые волосы с золотыми бликами, пустые блаженные глаза, ровный нос, плотно сжатые губы. Так, по мнению храма, должны выглядеть землевладельцы, и всё тут.

— А сейчас порядок, — трактирщик сдвинул косматые брови. — Одна большая шайка. Так что, если ограбят, то один раз.

— У вас весьма странные понятия о порядке! — Дарган вздохнул.

— Нет, а чего же вы хотите?! Лес, да совсем без разбойников! — трактирщик упёр руки в бока, он заступался за свой малый мирок. — Может, ещё огород без сорняков, амбар без крыс, собаку без блох? Где вы такое видали? Так хоть знаешь сразу, кому дань платить, атаман тамошний…

Дарган поднялся и вышел из-за стола:

— На сегодня всё, довольно, — он прошествовал к лестнице.

Трактирщик проводил его строгим взглядом, потом повернулся ко мне, но я тут же поспешила следом за королём.

Наверху располагался коридор, созданный для желающих свернуть себе шею. Масляная лампа через закопчённое стекло освещала разве что небольшой участок стены, остальное утопало во мраке. А было этого остального немерено: набитые хламом мешки, мелкие камни, какие-то доски. Всё напоминало давно заброшенный склад.

Хорошо, что идти недалеко: наша комната вторая. Дарган уже распахнул одну из трёх дверей.

Вторая с начала или вторая с конца — значения не имеет, если двери три! Так представьте же моё удивление, когда из комнаты послышался чужой мужской голос:

— Да что ж такое! Когда все угомонятся?

Из комнаты пахнуло гнилой соломой, крепким уксусом и потом, несмотря на холод, дышалось с трудом. Горела только одна свеча на полу слева, хотя и та давала больше света, чем лампа в коридоре. На тюфяке шевельнулся чей-то силуэт, накрытый одеялом.