Калибр Личности - 1

Мужчина за пятьдесят, сухонького телосложения лежит поверх покрывала в верхней одежде. На стуле, направленном к моей кровати, висит его пиджак. М-да, а ведь я поспешил с выводами, думая, что это пациент! Скорее уж, верный слуга, дожидающийся момента, когда его господин очнётся.

Чуть наклонившись вперёд, присматриваюсь к стоящим у кровати туфлям старика. Подошва стёрта, поцарапанный нос и задник. А ведь обувь – это первое, на что мужчины смотрят. Видимо, хозяин из меня был так себе, раз мой слуга ходит в обносках.

– Ауч! – от телодвижений разболелась голова. – Точно! В меня же стреляли.

Накладываю на себя “диагностику” и тут же замираю, удивлённо хлопая глазами.

– Какого чёрта?! – подняв руки, смотрю на цвет ауры, которая их окружает. – Бесцветный или, скорее, молочно-белый?

В прошлой жизни цвет моей ауры был зелёный – то есть цветом эссенции Жизни. Технически она есть во всех живых существах, будь то растение, чудовище или человек. Но только целители могут её использовать для лечения пациентов.

У нас, целителей, её вроде как переизбыток относительно нормы, и нам это не вредит. Сейчас, когда я наложил на себя “диагностику”, плетение зачерпнуло эссенцию из отпущенного мне срока жизни. Вывод: избытка эссенции больше нет!

– Значит, – наконец мысль созрела, – в этой жизни я не целитель, но по-прежнему могу лечить других людей ценой сокращения срока жизни. Либо восполнить дефицит эссенции Жизни. Благо есть один надёжный способ. Вопрос в том, что за тип одарённости мне выпал в ЭТОЙ жизни?

Не стихийный, не техномантия и не малефецизм.

У артефакторов оттенок грязно-серый. У менталистов, борцов за разум, светло-серебристый. Но вот молочный белый мне не попадался даже во время войны с Олимпом. М-да-а-а! А я-то думал, что в те месяцы в полевых госпиталях видел одарённых всех мастей.

[По ходу дела разберусь,] – наконец смотрю на результаты “диагностики”. – [Пулю пока рано доставать. У медиков возникнут вопросы, если рана заживёт слишком быстро.

В остальном нет ничего, что несло бы угрозу жизни. Скорее всего, у меня теперь родство с двумя стихиями. С Жизнью, и с этим странной молочно-белой нечто.]

Тихо спустившись с кровати, аккуратно отключаю стоящие рядом медицинские приборы. Фе, старьё! На Земле такие кардиомониторы перестали использовать уже давно.

[Местным медикам пока рано знать, что я проснулся.]

Пока слуга спит, стоит разведать обстановку.