Пожарский-2

Движения резковатые – лечилок, должно быть, выпил штуки три.

– А меч-то у него непростой, – пробормотал Кузя.

– Это проблема?

– Да нет. Просто отметил. Дорогой по нынешним временам меч, видел я его в схроне.

– А не по нынешним?

– А по нашим с тобой, бать, с таким мечом каждый третьекурсник бегал.

– Шелупонь, одним словом.

– М-гм. Ты не передумал – быстро делаем, как договаривались?

– Конечно. Ты только помни, что я сейчас букашка, щитов нет.

– Помню, обижаешь. Двигаемся вместе, прикрываю полностью. Ты только слушай, если я тебе что-то орать буду.

– Хорошо, сынок, сегодня ты командир.

– И ещё у меня просьба.

– Говори.

– Должок у меня есть неоплаченный. Можно я посвящение скажу?

Я подумал, что прощальное посвящение сиськам Салтыковой будет звучать чрезвычайно глумливо.

– Валяй!

Но Кузя удивил меня не меньше, чем всех остальных. Меч взмыл над моей головой, заблестев обсидианом. Над Ареной разнеслось, словно гул колокола:

– МАРВАРИ-И-ИД!!!

В ушах у меня загрохотало: «Я несу тебе зеркало!!!» Я успел заметить перса, судорожно тыкающего что-то в своём магофоне и разворачивающего его так, чтобы кто-то с той стороны видел происходящее на Арене.

– МАРВАРИ-И-ИД! Я ЗНАЮ, ТЫ СЛЫШИШЬ! СПАСИБО ЗА ЖИЗНЬ! ЭТУ БИТВУ Я ПОСВЯЩАЮ ТЕБЕ!

Салтыков не выдержал и ударил – молнией, которую Кузя перехватил и скинул в сторону, превратив круг песка в красное стекло. И мы побежали.

Хорошо быть стихийником с разными стихиями. А если она одна, да и та рассчитана на максимальный урон без особой фантазии – ну, такое себе.

Трещит громко, толку мало. Поняв, что тормозить мы не собираемся, Салтыков нас всё-таки развлёк парой заготовленных артефактов – стаей самонаводящихся сосулин, которую Кузьма превратил в ледяную взвесь, закрутившись вокруг меня сплошной стеной, и огненным валом – тоже ерундовина. И тут мы добежали.

Салтыков рубанул мечом – хорошо так вложился, от души. А Кузя тупо отсёк его клинок, почти у самой рукояти.

– Уно*!

*Меч считает по-итальянски.

Много разных щитов было у Салтыкова. А вот от мёртвой энергии не было.

Да и те, которые были, против Кузиной силушки не играли никак.

Кузьма мелькнул вокруг Салтыкова:

– Дуэ!

На красный песок Арены упала половинка эфеса от боярского меча и несколько разом почерневших пальцев в чешуйках латной перчатки.

Салтыков оскалился и попытался выбросить культей молнию. А ещё его лечилки заработали, потому что я почувствовал текущую в мою сторону ману. Ну, не может обычное ле́карство мёртвой энергии сопротивляться.