Избранник смерти

— Ну что, пошли спасать твою девичью честь или так и будем дышать свежим воздухом? Если не сделаешь фотку, то завтра тебя все засмеют. Так репутация и теряется.

— Постой. Дай собраться с духом, — умоляюще проговорил побледневший Ежов и доверительно признался: — Страшновато мне. Это ты всегда каким-то непробиваемым был, а уж после того, как у тебя сестра в том году погибла, так и вовсе будто жизнь ценить перестал. У тебя даже взгляд изменился: стал тяжёлым, мрачным. Иногда как зыркнешь на кого-нибудь, так человек аж бледнеет, — горячо прострекотал Мишка и вдруг спохватился: — Ой, наверное, я лишнего наговорил! Извини, Андрей.

Это я со страху всякую чушь молочу.

Внутри меня всё заледенело, а перед глазами, как наяву, встала искорёженная машина. Не успел, не уберёг. Смерть младшей сестры стала для меня страшным ударом. Родители же ушли ещё раньше: мать от рака, а отец от инсульта.

— Андрей, ты чего молчишь? Ты же не обиделся? — спросил парень, растянув губы в заискивающей улыбке.

— Нет.

Пошли, а то завтра вставать рано.

— Пошли. Только выпью для храбрости.

Ежов воровато вытащил из спецовки помятую алюминиевую фляжку, подрагивающими пальцами скрутил крышку и сделал несколько глотков, а потом весь сморщился и торопливо занюхал рукавом.

— Ух-х-х какая ядрёная штука, — мучительно протянул он, смахнув выступившую слезу. — Спирт с какими-то травами.

— Где добыл? — с любопытством спросил я, взяв тару из руки паренька.

— Денис откуда-то целую полторашку припёр. Только я тебе ничего не говорил.

Я кивнул и отправил в рот порцию огненной воды. Она скользнула по пищеводу, осела в желудке и оставила после себя терпкое послевкусие. Да-а, хорошая штука. Даже у меня чуть слезу не выбила. Но я сдержался и решительно двинулся к церкви, ступая берцами по высокой траве. Ежов нехотя поплёлся за мной.

Свет фонаря скользнул по брёвнам приблизившейся церкви и сорвал покров мрака с уродливых наростов и жёлтых плесневелых пятен, похожих на трупные. Они не вызвали у меня никаких эмоций.

Я спокойно взошёл на останки крыльца и потянул на себя дверь, висящую на одной петле. Раздался жуткий скрип, ударивший по барабанным перепонкам.

— Гыгык, — издал нервный смешок Мишка.

— Не гыгыкай, а то тут всё рухнет, — предупредил я его и посветил фонарём внутрь церкви.

Пятно света пробежало по гнилым листьям и влажно поблескивающей грязи, а затем облизало забитые досками боковые окна и натолкнулось на алтарь, стоящий у дальней стены.