Солнце Нави

— Мерзко, гнусно, бесчестно! - распалялся Ярополк. - Это просто резня, не сражение!

— Сын, - Владимир подошёл ближе, взял княжича под локоть. - Я понимаю тебя. Вижу, что происходит, не слеп я ещё. Но сам поразмысли: ты облегчил нам бремя дани. Ты первым смог отпор Кащею дать, показал, что мы можем защититься от него. Да и к тому же, не всё одно только горе.

Князь развернул Ярополка, указывая, как обнимает Гореслава его жёнушка, что-то шепчет ему на ухо, смеётся. И как Гореслав весело подхватывает её на руки. Он тоже счастлив.

— Мало того мне! - тряхнул головой Ярополк. - Сколько насмешек я стерпел от него, а за людей, из мёртвых поднятых, я его вовек не прощу!

Княжич настоял, чтобы не было праздника. "Пусть воздадут им почести тихо, по-своему", - решил он. Утаил он также ото всех, кроме родни, как Кащейпокойников оживил. - "Не нужно дров в огонь печали подкидывать, не по-людски это."

Ярополк бесцельно бродил по терему, не в силах унять бурю в душе. В голове громом звучало пророчество Кривжи. "Кровь твоя на исходе первой луны будет во власти Нави.

.. Кровь... Кровь твоя...", - сызнова повторял сам себе княжич. - "А что, ежели обойти недолю? Кровь отца - это ведь и он сам, и я, и сёстры, и... брат!"

Ноги сами привели его к той комнате, где стояла люлька с младенцем. Это была женская половина терема, быть здесь никому из мужей не позволялось. Ярополк, не опасаясь быть пойманным, осторожно заглянул в щель притворённой двери. Пусто. Колыбель у окна. Княжич, сам не ведая, что творит, вошёл.

В пару широких шагов оказался подле люльки, взглянул на спящего ребёнка. Редкие медовые волосики, бледненькая кожа.

— Зачем ты уродился? - полушёпотом спросил Ярополк, склонившись над братом. - Я не хочу усобиц, не хочу, чтобы нас постигла участь Беримира и его сыновей, - княжич стал машинально покачивать люльку. - Я завоевал эти земли, а ты пришёл, чтобы отец отдал тебе то, что добыто не твоими руками? - пальцы сильнее сжали колыбель. - Уж ежели кому умирать, то только тебе!

Ярополк только сейчас понял, как громко он это сказал, и как дрожат его руки.

Он попятился до двери и спешно вышел.

С этого дня его разум помутился. Он избегал людей, ходил смурной, молчал и много думал. Иногда выезжал на охоту, но даже там тёмные мысли овладевали им, от них никак нельзя было отвлечься. Он пытался читать, но добивался только каши в голове, и забросил это занятие. В те редкие дни, когда выходил на улицу, Ярополк замечал ворона, сидевшего на крыше терема.