Мост над Прорвой

Сейчас нетрудно было бы и пробежаться, но делать этого нельзя. Через Прорву бегут мужчины, а не проводники. Их дело разведать дорогу, а не гонять без толку, словно бык по весне.

Уходя, Нарти оглянулся. Холм, чуть видный на горизонте, стоял, как и прежде. Получается, можно было бы переночевать на сухом. Хотя, старший верно сказал: развели бы костёр, тут бы нарыв от огня и лопнул. В таком деле наверняка знать невозможно. Опять же, вон какой кусок за вчерашний день дополнительно отмахали, так что, сегодня полегче будет.

Есть у людей правило: никогда не жалеть о том, что не случилось. Иначе рыбак, вместо того, чтобы идти на лов, будет вечно сокрушаться о той рыбине, что сорвалась с крючка, а земледелец, увидав потраву, начнёт не спасать оставшееся, а рыдать по погубленному. Переночевали в моховом укрывище, утро встретили живыми и здоровыми – что ещё? Не вздыхай о вчерашнем, думай о сегодняшнем.

Мокрая одежда сразу задубела на морозе, лёгкий ветерок проскваживал насквозь.

Спасало только быстрое движение да тяжесть мешка на спине, под которым сохранялось воспоминание о сонном тепле укрывища. Нарти то и дело поглядывал на восток: скоро ли покажется солнце. Тогда станет тепло. Моховина, правда, тоже оттает, но тут уж выбирай что-то одно: или холодно, или вязко. Хотя, по сути дела, выбирать нечего: солнце встаёт, не спросясь путников.

Предутренний ветерок стих, солнышко пригрело Прорву, идущие замедлили шаг. К полудню остановились ненадолго, Нарти развязал мешок, вытащил два пласта сушёного мяса, и дальше они шли, жуя на ходу.

Нарти размышлял, сколько времени им ещё идти, и что может быть в мешке у Клаха. Мешок здоровенный, а за всё время ни разу не развязывался. Всё, что нужно для путешествия, тащит Нарти. А ведь Агик и Вал тоже волокли немалую ношу. Но, что бы ни лежало в их мешках, оно досталось болотным тараканам.

В следующую секунду Нарти резко остановился, выдохнув по-охотничьи. Ноздрей коснулось сладкое трупное зловоние.

Клах, идущий сзади, тоже замер. Неважно, что сигнал опасности подал младший, кто первый учуял, тот и командует.

Нарти сделал осторожный шаг, затем второй. Перед ним, наполовину погрузившись в раздавшийся мох, лежал труп. Мальчишка, лет десяти, может быть, двенадцати. Он лежал, скорчившись, поджав колени к животу. Рядом не было никакой ноши, вообще ничего. Разложение сильно затронуло умершего, так что выражения лица было не разобрать.